Парадоксы и чудачества а. суворова

Парадоксы и чудачества а. суворова

ПАРАДОКСЫ И ЧУДАЧЕСТВА А. СУВОРОВА

Все, что известно о настоящей жизни А. Суворова – зачастую сводится к описанию его военных побед, и неоспоримом гении в военном ремесле. Также известно, что величайший полководец России, на протяжении почти 50 лет непрерывной боевой деятельности не знал поражений. Лучшие европейские армии были разгромлены русскими войсками под командованием великого полководца.

• Военное искусство Суворова по своим масштабам и по своему значению выходит далеко за национальные рамки.

Если говорить о наследии, то все что оставил после себя  — это память русского народа, и книгу «Наука побеждать» —  памятник русской военной мысли, произведение, в котором Александр Васильевич изложил свои взгляды на обучение солдат, тактику боя и многое другое…

Народу России, всему современному обществу и следующим поколениям важно помнить своих героев, великих преданных своей отчизне солдатах, ведь именно в таких людях как Александ Суворов отражались лучшие черты русского народа, народа-воина: патриотизм и преданность Родине, мужество, упорство, выносливость, природный ум и смекалку. А в искренности и патриотизме Суворова сомневаться не приходиться.

Ведь именно Суворов был наиболее последовательным и непримиримым борцом за самостоятельный путь развития русского военного искусства, против чуждого реакционного иноземного влияния.

Обратите внимание

Но как и у всех гениальных людей, наряду с талантом и безупречностью в чем то одном, прослеживаются упущения, промахи, и в некотором роде поражения во многом другом. Так уж заведено в масштабах целых столетий, что по соседству с гениальностью уживаются странности и чудачества.

«Портрет А. В. Суворова». Художник К. Штейбен, 1815

В чем же заключался гений Суворова, в чем его парадоксальность и насколько в действительности уместно ассоциировать с именем великого полководца «свойства странного поведения». Давайте разбираться вместе!

Уже с детства юный Александр бредил армией и в 1742 г. добился зачисления в лейб-гвардии Семёновский полк. Так началась карьера самого удивительного русского военачальника.

Суворов был парадоксален во всём. В юности он проявлял старческую усидчивость (вызубрил труды французского военного инженера Вобана наизусть), в старости позволял себе юношеские чудачества. Воевал не за награды, но до конца жизни радовался каждой новой звезде как ребёнок.

Известно, что он вообще не имел личных или близких друзей и признавал одну только службу. Это было не только не естественно для его окружающих, но и вызывало наряду с восхищением — бурю раздражения и непонимания.

• В отношениях с близкими Суворов был порой чрезмерно придирчив и суров, словно весь мир был для него одной большой армией, которую нужно построить в определенную систему.

Во времена двух своих временных отставок он отправлялся в родовое имение Кончанское, где вдруг наводил такие порядки, что обитатели запоминали их на многие годы, пока он опять отправлялся на очередную войну.

Если он создавал оркестр или хор из крепостных, то муштровал актеров или певчих до состояния «идеального», применяя все способы воспитания: от слов до телесных «убеждений».

Те, кто не вписывался в распорядки и планы — немедленно вылетали вон.

Если он разбирался в семейных отношениях, то по-армейски — быстро и твердо. Жену изгнал из дому в одно мгновение. Не люба, не покорна — развод, причем, немедленный и бесповоротный. Рассказывали, любил говаривать, почистив ружье: «Жена моя в надлежащем виде». Зато и оркестр, и хор слыли идеальными, а любовь полководца к дочери «Суворочке» уже стала легендарной.

Был ли он столь беспощаден во всем, этот суровый человек? Ведь он имел тонкую поющую душу.

Поющая душа

Он писал: «Хотите меня знать? Я сам себя раскрою… Друзья мне удивлялись, ненавистники меня поносили… Я бывал Эзопом, Ла-фонтеном: шутками и звериным языком говорил правду. Подобно шуту Балакиреву, который благодетельствовал России, кривлялся и корчился. Я пел петухом, пробуждая сонливых…». Какие откровенные слова! Генералиссимус сам признает себя шутом, записывает себя в чудаки для истории.

Пел он, по словам современников, на самом деле отменно. Один отставной сержант, прослуживший с ним почти всю жизнь, заметил в воспоминаниях, что Суворов певал по нотным книгам, а более всего любил концерты Бортнянского. Действительно он дружил с самыми известными российскими музыкантами своего времени.

Лучший из них — композитор Дмитрий Бортнянский — посвятил Суворову два известнейших ныне духовных концерта: «Слава в вышних», исполненный во время встречи полководца после прибытия из Италии, а также «Живый в помощи Вышняго» — панихидный реквием, который на похоронах генералиссимуса пела вся Придворная капелла под управлением самого Бортнянского.

Когда Суворов попал в опалу, то Бортнянский, имевший доступ к императору и друживший с его супругой, рискуя карьерой неоднократно вступался за него и тем самым во многом помог восстановлению его отношений с Павлом. Это запечатлел поэт Хвостов в строках о композиторе:

О Суворове хлопочетИ душою кроткой хочет,

Важно

Чтоб он буйства сверг ярем…

Тот, кто знал Суворова, тот его понимал, почитал и любил. И мы ныне можем сказать, что кроме всего прочего почитаем его как поэта, музыканта, ценителя искусств, мыслителя и не только военного, но и жизненного стратега. Благодаря своим чудачествам Суворов мог войти в любой кабинет и сделать то, что порой не могли сделать наделенные самыми большими полномочиями чиновники.

https://www.youtube.com/watch?v=mxr0AiaBSF0

Благодаря светлым мыслям и необычному литературному языку он оставил неизгладимый след в швейцарском монастыре, где сохранились записи его бесед с настоятельницей.

Наконец, его имя породило целый поток народных песен и распевных баллад, посвященных его подвигам, победам и даже ранениям.

Эти песни живы в некоторых деревнях по сию пору и совсем недавно еще фольклористы хвастались очередными находками и записями новых вариантов таких распевов.

Как во этих-то палатушкахДа лежал русский, больно раненый.Ну лежал русский, больно раненый,

Да и тот батюшка Суворов наш!

И все таки он в некоторой степени остается для нас загадочным человеком. Его библиотека была насыщена исключительно «правильными книгами», которые он мог рекомендовать только самым близким ему людям.

Как то в своеобразной ему манере он писал своему крестнику Александру Карачаю: «Вникай прилежно в сочинения Вобана, Кугорна, Кюраса, Гюбнера.

Будь знающ несколько в богословии, физике и нравственной философии.

• Читай прилежно Тюренна, записки Цезаря, Фридриха II, первые тома истории Роллена и «Мечтания» Графа Сакса. Языки полезны для словесности. Учись понемногу танцам, верховой езде и фехтованию».

Кажется, идеальный набор для российского дворянина-джентльмена, однако он не очень соответствует общепринятому кругу чтения человека его эпохи. Это какой-то собственный взгляд на то, что принято считать обязательным для воспитания настоящего вкуса и познания мира. Однако на фоне многих современников-«недорослей», этот взгляд был весьма проникновенным.

Разве мог ли кто еще похвастаться таким багажом знаний и начитанностью, как Суворов? Он избегал общества, стремился к одиночеству. А на вопрос — почему? — отвечал: «У меня много старых друзей: Цезарь, Аннибал, Вобан, Кегорн, Фолард, Тюренн, Монте-кукули, Роллен… и всех не вспомню. Старым друзьям грешно изменять на новых».

Совсем не просто назваться и прослыть чудаком, при этом обладая погонами высшего военного звания России.

Бог — наш генерал

Мало кто из наших современников знает, но Суворов был глубоко религиозным человеком. Он верил, что вся жизнь его в руках Божиих. «Чудо-богатыри! Бог нас видит! Он наш генерал!» — говорил он. Отсюда его приказ своим богатырям: «Всякое дело начинать с Божьим благословением».

• Отсюда его завет: «Ты, русский, знаешь трех сестер — Веру, Надежду и Любовь; с ними слава и победа, с ними Бог!»

Любя Бога, Суворов любил и церковь, любил ее с ее чтением и пением, с ее обрядами и таинствами; любил просто, искренно и горячо.

В дни императорской опалы, находясь у себя в деревне, он неукоснительно посещал церковь, усердно молился, особенно пред местными образами, кланяясь в землю; читал апостол, даже в самое последнее время своей жизни, когда ему приходилось напрягать голос; в крестных ходах носил запрестольные кресты, звонил в колокола и пр.

Уставы и посты церковные Суворов исполнял всегда строго. Посты Суворов соблюдал и в походе, и в болезни. Однажды, когда Суворов заболел, император Павел прислал к нему своего лейб-медика Эдуарда Фердинандовича Вейкарта. Лейб-медик никак не мог убедить больного Суворова есть скоромное в постные дни.

— Я — русский солдат, — говорил Суворов.— Вы — генералиссимус…

— Так-то оно так, да солдаты с меня пример берут. Не нужно мне ваших лекарств — «Мне надобны, деревенская изба, молитва, баня, кашица да квас».

Совет

Суворов не мог жить без церкви. И вот в ноябре 1785 г. он подает высокопреосвященному Гавриилу, митрополиту Новгородскому и С.

-Петербургскому, прошение, в котором просит «дать благословение на сооружение церкви в его вотчине Боровичского уезда, в селе Кончанске, в его доме во имя Александра Невского.

Но в привычках Суворова были быстрота и натиск, но не проволочка и медлительность, потому он начал постройку церкви, не дождавшись разрешения митрополита; Вначале он думал устроить церковь в своих покоях, о чем просил митрополита, но начал постройку отдельным зданием в 64 саженях от своих покоев.

Вольность А.В.Суворова, очевидно, не обидела митрополита, так как последний на ноябрьском прошении Суворова положил 13 мая 1786 года такую резолюцию: «Церковь строить благословляем, о чем консистории в духовное правление послать указ».

Церковь построили, по правде говоря она здесь уже стояла, но деревянная — возведенная еще отцом полководца — Василием Суворовым. Он и назвал ее в честь своего небесного покровителя — Василия Великого. В память об отце, на личные сбережения Александр на месте деревянной строит каменную, где в последствии он и проводил долгие часы в молитвах.

Как обычно случается — время и место сделали свое время. Ветхая и полуразрушенная церковь только недавно обратила на себя свое внимание — начались реставрационные работы — по сути, спасательные работы. Восстановили купол, фронтоны четверика, постелили кровлю, вставили окна. Кстати, кому интересно проследить или принять участие в восстановлении храма — оставляю ссылку.

Реставрация храма

Суворов и нищий

Знаменитый полководец Суворов имел простое доброе русское сердце. Он не мог видеть нищего, чтобы не утешить его подаянием.

Однажды, во время обеда, в комнату случайно вошел девяностолетний нищий. Увидев многочисленное собрание, старик испугался и хотел уйти. Но Суворов удержал его, встал, усадил на свое место и угостил обедом; потом предложил всем присутствующим сделать складчину для нищего, произнеся при этом:

— С миру по нитке — голому рубашка!

Когда щедро одаренный нищий удалился со слезами признательности на глазах, Суворов сказал:

— Добрые друзья мои! Подумайте, кто теперь благополучнее — этот ли старец, получивший от нас дары, или мы, подкрепившие его болезненную дряхлость? Тогда только человек уподобляется Творцу, когда простирает руку свою на помощь ближнему.

Обратите внимание

Но как-то раз у Суворова попросил милостыню человек бедный, но еще молодой и вполне здоровый. Полководец велел принести топор, протянул его просителю и в назидание сказал:

— Руби дрова — не умрешь с голода.

Суворов и роскошь

Быстрый, решительный, предприимчивый, обладавший всеми способами и средствами по своему званию, но не пользовавшийся ими. Генералиссимус презирал роскошь.

Входя к Императрице, делал сначала три земных поклона перед образом Казанской Божьей Матери, стоявшим в углу, а потом — самой Императрице. Она старалась этого не допускать и, поднимая его за руки, говорила: «Помилуй, Александр Васильевич, как тебе не стыдно это делать!»

Узнав, что Суворов ехал из Стрельны в одном мундире, Екатерина II подарила ему соболью шубу, крытую зеленым бархатом, но он брал ее, только отправляясь во дворец, да и то держал на коленях и надевал лишь выходя из кареты.

Он часто спал на соломе, довольствовался солдатским сухарем.

День Суворова начинался в первом часу пополуночи, а военное время он вставал еще раньше. Нередко и в мирное время он проводил учения.

• «Ночной бой, — говорил Суворов, — выгоден тому, кто отважен и смел, ибо тут число войска не видно и мало значит, да и от стрельбы мало толку. Ночной поход также служит на пользу тому, кто любит являться перед неприятелем внезапно». Суворов приказывал себя будить, не слушая никаких отговорок: «Если не послушаю, тащи меня за ногу!»

Не терпел Суворов, чтобы в доме его были зеркала, и если в отведенной ему квартире оставались такие, то их закрывали простынями. «Помилуй Бог, -говорил он, — не хочу видеть другого Суворова».

Если же случалось ему увидеть незакрытое зеркало, то тотчас отвернется и во всю прыть проскачет мимо, чтобы не увидеть себя.

Однажды в Херсоне, по усиленной просьбе дам, позволил он поставить в дальней, задней комнате маленькое зеркало, которое прозвал «для дам-кокеток» и сам в эту комнату не входил. Да и дамы после такого его отзыва не решались туда входить.

Важно

Суворов при себе никогда не носил ни часов, ни денег. Также и в его доме никогда не было часов. Он говорил, что солдату они не нужны и что солдат без часов должен знать время.

Когда надо было идти в поход, никогда в приказах не назначал часа, но всегда приказывал быть готовым с первыми петухами.

Для этого он научился петь петухом, и когда время наставало, выходил и выкрикивал «ку-ка-ре-ку», и солдаты выступали в поход.

Суворов ежедневно ходил по десяти и более верст, и когда уставал, то падал на траву и, держал ноги кверху, валялся так несколько минут, приговаривая: «Это хорошо, чтобы кровь стекла!» То же приказывал делать и солдатам. Докторов, как мы выше уже говорили, он сильно недолюбливал, и когда его подчиненные просились в больницу, то он говорил им:

• «В богадельню эту не ходите. Первый день будет тебе постель мягкая и кушанье хорошее, а на третий день тут и гроб! Доктора тебя уморят. А лучше, если нездоров, выпей чарочку винца с перчиком, побегай, попрыгай, поваляйся и здоров будешь».

Суворов и нравственность

Для Суворова враг был только до тех пор, пока не сложит оружие.

Побежденным … «давай пощаду, они такие же люди, — учит он в своем солдатском катехизисе, — грех напрасно убивать», «С пленными поступать человеколюбиво, — читаем мы приказ от 16 мая 1778 г.

, — стыдиться варварства». Как точно выбрал Суворов слова! Как сильно сказано — не избегать, а именно «стыдиться варварства», ненужных жертв, бессмысленной жесткости.

Суворов всегда отличался высокой нравственностью. Милосердие, благотворительность, правдолюбие, целомудрие были добродетелями, украшавшими его. Считая строгую нравственность обязанностью христианина и воина, он полагал недопустимым даже произнесение двусмысленных слов в своем присутствии. Его добродетельная жизнь гнала всякое подозрение о неискренности его набожности.

Фельдмаршал А.В. Суворов на вершине Сен-Готарда

Чудачества?

Как-то к нему подошёл один из «паркетных» генералов и спросил, отчего Суворов не знает тактики.

— Может, я и не знаю тактики, — ответил Суворов, — но тактика меня знает.

В другой раз при дворе от него потребовали предоставить план итальянской кампании. Он прислал карту Европы.

Когда на балу все пили шампанское, Суворов потребовал водки. На замечание императрицы Екатерины II, что от него при дамах будет пахнуть, ответил:

— А как иначе они узнают, что я солдат?

Когда в Полтаве императрица, довольная манёврами войск, спросила Суворова:

— Чем мне наградить вас?

Он ответил:

— Ничего не надобно, матушка, давай тем, кто просит. Ведь у тебя и таких попрошаек, чай, много?

Причины своих чудачеств Суворов однажды убедительно объяснил сам:

• «Меня хвалили цари, любили воины, друзья мне удивлялись, ненавистники меня поносили, при дворе надо мною смеялись. Я бывал при дворе, но не придворным, а Эзопом, Лафонтеном: шутками и звериным языком говорил правду.»

Нет! Русскому человеку не надо объяснять, кто носил это имя. Всякий знает, что это наш народный герой и герой самый возлюбленный. И не чудным он был, а благородным, простым русским солдатом.

И как сегодня модно говорить — пафоса в его деяниях не было вообще. Наверное мы что-то позабыли, потеряли и наши ценности совсем иные, а в войне над своими слабостями трусливо сдаемся без боя.

Думается мне, стыдно и обидно Александру Васильевичу за нас…

Парадоксы гения. Александр Васильевич Суворов

Парадоксы гения А. Суворова: он умел говорить на 5 языках, но часто пел петухом

Мальчик рос тщедушным и хилым, отец прочил ему службу по статской линии. Но юноша с детства бредил армией и в 1742 г. добился зачисления в лейб-гвардии Семёновский полк. Так началась карьера самого удивительного русского военачальника.

Суворов был парадоксален во всём. В юности он проявлял старческую усидчивость (вызубрил труды французского военного инженера Вобана наизусть), в старости позволял себе юношеские чудачества. Воевал не за награды, но до конца жизни радовался каждой новой звезде как ребёнок.

Был графом, опорой самодержавия и героем фольклорных песен… Пожалуй, лучше всех противоречивый характер Суворова отразил его секретарь Егор Фукс, издавший в начале XIX  в. книгу «Анекдоты князя италийского, графа Суворова-Рымникского».

Каким же предстаёт на её страницах генералиссимус?

«Тактика меня знает…»

Суворов уверял, что был ранен 32 раза: дважды на войне, 10 раз дома (не клеилась у Суворова личная жизнь), а 20 — при дворе. Как-то к нему подошёл один из «паркетных» генералов и спросил, отчего Суворов не знает тактики.

— Может, я и не знаю тактики, — ответил Суворов, — но тактика меня знает.

В другой раз при дворе от него потребовали предоставить план итальянской кампании. Он прислал карту Европы.

Когда на балу все пили шампанское, Суворов потребовал водки. На замечание императрицы Екатерины II, что от него при дамах будет пахнуть, ответил:

— А как иначе они узнают, что я солдат?

Когда в Полтаве императрица, довольная манёврами войск, спросила Суворова:

— Чем мне наградить вас?

Он ответил:

— Ничего не надобно, матушка, давай тем, кто просит. Ведь у тебя и таких попрошаек, чай, много?

Велел добить союзника

Шутки Суворова иногда были жестокими. Когда перед сражением с французским генералом Моро потерял сознание один австрийский полковник, он громко велел добить союзника, чтобы врагу живым не достался. Казак из свиты чуть было не перерезал бедняге горло, но тому вовремя «полегчало».

Совет

При этом Суворов мог открыто насмехаться над могущественным Потёмкиным и в пояс кланяться дворцовому истопнику — мол, кто знает, в какой чин его завтра изволит произвести матушка-императрица. Был набожен до суеверия.

Не любил зеркала и часы, которые всегда приказывал выносить из занимаемых им комнат. Владея девятью тысячами душ, имением своим никогда не интересовался.

Зато держал в Кончанском большой хор крепостных, которые были обучены петь концерты композитора Бортнянского, лучшего друга Суворова.

В друзьях Суворов был разборчив — числил в них Александра Македонского, Юлия Цезаря и Ганнибала.

Из современников уважал графа Румянцева за то, что в молодости служил под его началом, и английского адмирала Нельсона за фразу, сказанную перед сражением при Абукире: «Завтра я — или лорд, или ангел».

Других авторитетов Суворов не признавал. Посреди заумного или пустого разговора даже с самым сановным собеседником мог вскочить и запеть петухом, а потом объяснять:

— Проживёте с моих лет и испытаете то, что я испытал, и вы тогда запоёте не петухом, а курицей.

Причины своих чудачеств Суворов однажды убедительно объяснил сам:

— Меня хвалили цари, любили воины, друзья мне удивлялись, ненавистники меня поносили, при дворе надо мною смеялись. Я бывал при дворе, но не придворным, а Эзопом, Лафонтеном: шутками и звериным языком говорил правду.

Как вы можете объяснить чудачества и выходки Суворова? Приведите примеры подобных выходок

Знаменитые чудачества Суворова только со стороны казались чудачествами. Так, он любил озадачить подчиненных вопросами: сколько в реке рыбы, сколько верст до луны, что сейчас делает китайский император.

Это объяснялось просто: он не терпел «немогузнаек» и всего лишь смотрел, как вопрошаемый выйдет из положения. Если следовал ответ «не могу знать», интерес у Суворова пропадал, если же ответ был находчив, солдата ждала хорошая служба.

Правда, однажды полководец сам попал в непростую ситуацию. На вопрос, знаешь ли, сколько на небе звезд, часовой бодро ответил: «Сейчас скажу!» — и принялся пальцем считать на небе звезды.

Дело было зимой, и Суворов основательно замерз, пока солдат неутомимо подсчитывал звезды. «Хорошо! Хорошо! Произвести его в унтер-офицеры!» — закричал Суворов и ринулся в теплую избу.

Чудачества Суворова делали его образ в глазах солдат более обаятельным и привлекательным, и, если можно так выразиться, более живым и родным. Например, получив за взятие Варшавы чин фельдмаршала, Суворов, радуясь по-детски, прыгал через стулья, каждый раз приговаривая: «этого обошел, этого обошел, этого обошел».

Когда Екатерина хотела отблагодарить его за образцовые маневры, проси, мол, чего хочешь, Суворов сказал, что ему ничего не надо, а у нее и так попрошаек много, императрица настаивала, тогда Суворов сдался и попросил 3 рубля с полтиной, дескать промотался, за квартиру нечем платить.

Подобных случаев можно привести великое множество.

Самым известным его чудачеством было пение петухом, но и здесь крылся истинно суворовский смысл. Петух заменял ему часы, которых полководец никогда не носил, говоря, что солдат и без часов должен знать время.

Перед походом Суворов не назначал часа выступления, а приказывал быть готовыми с первыми петухами. В назначенное время он сам выходил к войску и кричал «Ку-ка-ре-ку!» — этим начинался поход.

Было и еще одна, очень серьезная причина, о которой поведал сам Суворов: «Я бывал Эзопом, Лафонтеном. Шутками и звериным языком говорил правду. я пел петухом, пробуждая сонливость».

Обратите внимание

Подобными выходками Александр Васильевич высмеивал человеческие пороки и указывал зазнавшимся людям на их недостатки. Такое поведение было сродни юродству, и поведение Суворова можно объяснять как своеобразную миссионерскую проповедь. 

Какими личными качествами обладал Александр Суворов? Приведите примеры проявления этих качеств?

Ø Набожность и Вера.

Александр Васильевич Суворов был ревностным христианином. Соблюдал все посты, включая среду и пятницу, регулярно ходил в храм, пел на клиросе, читал «Апостола». (Когда Суворов жил в селе Ундол, он всегда шел в церковь на рассвете, во время службы был чтецом и пел на клиросе. Благочестие его проявлялось и в постоянных заботах о содержании храма.)

Суворов большие денежные средства вкладывал на благоустройство храма. (Так в Новой Ладоге, на личные средства Александра Васильевича был возведен храм Святых Апостолов Петра и Павла. Крест для храма Суворов изготовил лично).

Александр Васильевич является составителем Покаянного канона.

Суворов являет собой пример христианского смирения и кротости (примером чего служит отношения Суворова и императора Пала Первого; Александр Васильевич кротко подчинялся приказам самодержца, хотя не всегда был согласен с ними).

Ø Милосердие.

Суворов всегда был очень милостив к нищим и убогим. Александр Васильевич никогда не скупился на милостыню.

Но, ярче всего, это качество, свойственное Александру Васильевичу, проявлялось по отношению к сдавшимся врагам. Во время боя Суворов учил бить врага без пощады, но когда неприятель сдавался в плен, то его следовало щадить.

(Во время Итальянской компании Александр Суворов брал честное слово с пленных французов, что они не будут воевать против России и отпускал их на волю. Так на свободу был отпущен французский генерал Серюрье.

В 1792 году, во время подавления польского восстания, Александр Васильевич милостиво обходился с пленными врагами).

Ø Храбрость

Суворов обладал незаурядной храбростью и отвагой. Во время сражений он часто находился на передовой, в самом огне битвы. Александр Васильевич появлялся на самых опасных участках фронта, чтобы подбодрить солдат.

Важно

В сражении на Кинбурнокой косе, 14 октября 1787 года, Суворов лично водил русских гренадер в атаку, в одной из которых он сам едва не погиб.

Во время штурма турецкой крепости Туртукай Александр Васильевич шел во главе колонн русской пехоты.

За время своей воинской карьеры Суворов получил несколько тяжелых ранений.

Ø Чувства долга и ответственности.

Александр Васильевич Суворов всегда ощущал свою ответственность за жизнь своих подчиненных – солдат. Чувство долга перед Отечеством являлась одним из главных двигателей всей его жизни.

Ø Талант писателя и психолога.

Александр Васильевич Суворов, помимо полководческого таланта, обладал так же незаурядным талантом писателя.

Все его записки, письма, которые он писал всегда с первого раза, обладали особой лаконичностью и тонким смыслом.

Свою автобиографию, понадобившуюся для получения графского достоинства, Александр Васильевич написал весьма за короткий срок красочно и доступно. Её, как историческую повесть, можно читать даже сегодня.

Суворов также обладал не малым талантом психолога и философа. Он всегда с легкостью мог вести беседу с солдатами на их простецком языке. Основы обучения солдат Суворов запечатлел в своей книге «Наука побеждать, или разговор с солдатами их языком».

Великие чудаки прошлого. И в чем же их чудачества?

Истории известны великие люди, которых можно отнести к категории «серьезных чудаков».

Великий полководец Александр Суворов отметился не только знаменитыми победами, но и стал известен своими дивными выходками: ложился спать в шесть часов вечера, а просыпался в два часа ночи и, обливаясь холодной водой, кричал «ку-ка-ре-ку!». Любил ходить в старых стоптанных башмаках. Мог встречать высоких гостей в одном нижнем белье.

Говорят, что после того как Суворову присвоили звание фельдмаршала, он начал прыгать через стулья. А еще полководец очень любил женить своих крепостных, руководствуясь при этом таким принципом: выстраивал их в ряд, отбирал супругов по росту, а затем венчал по двадцать пар за раз.

Некоторые чудачества великих людей можно все же объяснить. Например, император Нерон принимал ванну вместе с рыбами (угрями). Правда, они были не простые, а электрические — электрическими зарядами великий римлянин лечил ревматизм.

Уинстон Черчилль менял простыни каждую ночь и по нескольку раз. Причем в гостиницах, где он останавливался, часто ставили рядом две кровати.

Когда он просыпался, то ложился на другую кровать и так спал до утра. Биографы объясняют это тем, что он сильно потел. Кстати, Уинстон Черчилль коллекционировал солдатиков.

Известно, что у него дома было несколько армий, которыми он с удовольствием «командовал».

Альберт Эйнштейн — один из самых гениальных людей ХХ века, оказывается, ходил без носков.

Совет

Была обнародована коллекция личных писем ученого, адресованных его жене, в которых он признается: «Даже в очень торжественных случаях я обходился без носков, пряча подобное отсутствие цивилизованности под высокими ботинками». Кроме этого, Эйнштейн гонял на велосипеде и увлекался игрой на скрипке.

Лев Ландау, нобелевский лауреат в области физики, любил часто цитировать «стихотворения, рифмованные строки, которые и стихотворениями не назовешь». Любимым хобби ученого был пасьянс, раскладывая карты, он приговаривал: «Это вам не физикой заниматься. Здесь думать нужно».

Известны и другие странные привычки известных людей:

 — Лорд Байрон очень раздражался, когда видел солонку;
 — Чарльз Диккенс запивал глотком горячей воды каждые 50 строк написанного произведения;
 — Иоганнес Брамс «для вдохновения» постоянно чистил обувь;
 — Исаак Ньютон однажды сварил свои часы, держа в руке сырое яйцо;
— Людвиг Ван Бетховен постоянно ходил небритым, поскольку считал, что это мешает творить. А перед тем, как писать музыку, композитор выливал себе на голову ведро холодной воды. Это, по его мнению, должно было стимулировать работу мозга;
 — Бенджамин Франклин, берясь за написание своих трудов, запасался большим количеством сыра;
 — Иоганн Гете работал лишь в герметически закрытом помещении, без малейшего доступа свежего воздуха;
 — Н.В. Гоголь замечательно умел готовить макароны. Когда он жил в Риме, специально ходил на кухню, чтобы узнать у итальянских поваров секреты приготовления спагетти, а затем угощал ими своих друзей;
 — Оноре де Бальзак брался за написание романов только после пятой чашки кофе. Подсчитали, что за свою жизнь он выпил приблизительно 50 тысяч чашек этого напитка.

Что же, у каждого из нас, в большой или малой мере, есть свои чудачества. Главное — чтобы они никому не мешали жить.

Статьи » Денис Давыдов. Встреча с великим Суворовым (1793)

Посвящается князю Александру Васильевичу
Италийскому, графу Суворову-Рымникскому

С семилетнего возраста моего я жил под солдатскою палаткой, при отце моем, командовавшем тогда Полтавским легкоконным полком, — об этом где-то было уже сказано. Забавы детства моего состояли в метании ружьем и в маршировке, а верх блаженства — в езде на казачьей лошади с покойным Филиппом Михайловичем Ежовым, сотником Донского войска.

Как резвому ребенку не полюбить всего военного при всечасном зрелище солдат и лагеря? А тип всего военного, русского, родного военного, не был ли тогда Суворов? Не Суворовым ли занимались и лагерные сборища, и гражданские общества того времени? Не он ли был предметом восхищений и благословений, заочно и лично, всех и каждого? Его таинственность в постоянно употребляемых им странностях наперекор условным странностям света; его предприятия, казавшиеся исполняемыми как будто очертя голову; его молниелетные переходы, его громовые победы на неожиданных ни нами, ни неприятелем точках театра военных действий — вся эта поэзия событий, подвигов, побед, славы, продолжавшихся несколько десятков лет сряду, все отзывалось в свежей, в молодой России полной поэзией, как все, что свежо и молодо.

Он был сын генерал-аншефа, человека весьма умного и образованного в свое время; оценив просвещение, он неослабно наблюдал за воспитанием сына и дочери (княгини Горчаковой). Александр Васильевич изучил основательно языки французский, немецкий, турецкий и отчасти италианский; до поступления своего на службу он не обнаруживал никаких странностей.

Совершив славные партизанские подвиги во время Семилетней войны, он узнал, что такое люди; убедившись в невозможности достигнуть высших степеней наперекор могущественным завистникам, он стал отличаться причудами и странностями.

Завистники его, видя эти странности и не подозревая истинной причины его успехов, вполне оцененных великой Екатериной, относили все его победы лишь слепому счастию.

Суворов вполне олицетворил собою героя трагедии Шекспира, поражающего в одно время комическим буфонством и смелыми порывами гения. Гордый от природы, он постоянно боролся с волею всесильных вельмож времен Екатерины.

Он в глаза насмехался над могущественным Потемкиным, хотя часто писал ему весьма почтительные письма, и ссорился с всесильным австрийским министром бароном Тугутом.

Он называл часто Потемкина и графа Разумовского своими благодетелями; отправляясь в Италию, Суворов пал к ногам Павла 1.

Обратите внимание

Было ли это следствием расчета, к которому он прибегал для того, чтобы вводить в заблуждение наблюдателей, которых он любил ставить в недоумение, или, действуя на массы своими странностями, преступавшими за черту обыкновения, он хотел приковать к себе всеобщее внимание?

Если вся жизнь этого изумительного человека, одаренного нежным сердцем 2, возвышенным умом и высокою душой, была лишь театральным представлением и все его поступки заблаговременно обдуманы, — весьма любопытно знать: когда он был в естественном положении? Балагуря и напуская на себя разного рода причуды, он в то же время отдавал приказания армиям, обнаруживавшие могучий гений. Беседуя с глазу на глаз с Екатериной о высших военных и политических предметах, он удивлял эту необычайную женщину своим оригинальным, превосходным умом и обширными разносторонними сведениями 3; поражая вельмож своими высокими подвигами, он язвил их насмешками, достойными Аристофана и Пирона. Во время боя, следя внимательно за всеми обстоятельствами, он вполне обнимал и проникал их своим орлиным взглядом. В минуты, где беседа его с государственными людьми становилась наиболее любопытною, когда он, с свойственной ему ясностью и красноречием, излагал ход дел, он внезапно вскакивал на стул и пел петухом либо казался усыпленным вследствие подобного разговора; таким образом поступил он с графом Разумовским и эрцгерцогом Карлом. Лишь только они начинали говорить о военных действиях, Суворов, по-видимому, засыпал, что вынуждало их изменять разговор, или, увлекая их своим красноречием, он внезапно прерывал свой рассказ криками петуха. Эрцгерцог, оскорбившись этим, сказал ему: «Вы, вероятно, граф, не почитаете меня достаточно умным и образованным, чтобы слушать ваши поучительные и красноречивые речи?» На это Суворов возразил ему: «Проживете с моих лет и испытаете то, что я испытал, и вы тогда запоете не петухом, а курицей». Набожный до суеверия, он своими причудами в храмах вызывал улыбку самих священнослужителей.

Многие указывают на Суворова как на человека сумасбродного, невежду, злодея, не уступавшего в жестокости Атилле и Тамерлану, и отказывают ему даже в военном гении. Хотя я вполне сознаю свое бессилие и неспособность, чтобы вполне опровергнуть все возводимые на этого великого человека клеветы, но я дерзаю, хотя слабо, возражать порицателям его.

Предводительствуя российскими армиями пятьдесят пять лет сряду, он не сделал несчастным ни одного чиновника и рядового; он, не ударив ни разу солдата, карал виновных лишь насмешками, прозвищами в народном духе, которые врезывались в них, как клейма. Он иногда приказывал людей, не заслуживших его расположения, выкуривать жаровнями.

Кровопролитие при взятии Измаила и Праги было лишь прямым последствием всякого штурма после продолжительной и упорной обороны. Во всех войнах в Азии, где каждый житель есть вместе с тем воин, и в Европе во время народной войны, когда гарнизоны, вспомоществуемые жителями, отражают неприятеля, всякий приступ неминуемо сопровождается кровопролитием.

Вспомним кровопролитные штурмы Сарагосы и Тарагоны; последнею овладел человеколюбивый и благородный Сюшет. Вспомним, наконец, варварские поступки англичан в Индии; эти народы, кичащиеся своим просвещением, упоминая о кровопролитии при взятии Измаила и Праги, умалчивают о совершенных ими злодеяниях, не оправдываемых даже обстоятельствами.

Нет сомнения, что если б французы овладели приступом городами Сен-Жан-д'Акр и Смоленском, они поступили бы таким же образом, потому что ожесточение осаждающих возрастает по мере сопротивления гарнизона.

Штурмующие, ворвавшись в улицы и дома, еще обороняемые защитниками, приходят в остервенение; начальники не в состоянии обуздать порыв войск до полного низложения гарнизона.

Важно

Таким образом были взяты Измаил и Прага. Легко осуждать это в кабинете, вне круга ожесточенного боя, но христианская вера, совесть и человеколюбивый голос начальников не в состоянии остановить ожесточенных и упоенных победою солдат.

Во время штурма Праги остервенение наших войск, пылавших местью за изменническое побиение поляками товарищей, достигло крайних пределов. Суворов, вступая в Варшаву, взял с собою лишь те полки, которые не занимали этой столицы с Игельстромом в эпоху вероломного побоища русских.

Полки, наиболее тогда потерпевшие, были оставлены в Праге, дабы не дать им случая удовлетворить свое мщение. Этот поступок, о котором многие не знают, достаточно говорит в пользу человеколюбия Суворова 4.

* Моя жизнь — сражение…

Voltaire

Противоположные впечатления современников от поведения А.В. Суворова…

«Отличительная черта Суворова — его способность производить на современников самые противоположные впечатления. Биографы пытались свести воедино противоположные оценки Суворова и как-то примирить их. А.

Петрушевский — автор подробнейшей, до сих пор сохранившей ценность, хотя и написанной более ста лет назад биографии Суворова, склонен был в  поведении фельдмаршала видеть лишь продуманную и строго рациональную  деятельность расчётливого полководца.

Петрушевский подчёркивал в Суворове  высокие воинские качества и умение владеть душами солдат.

Результатом, по мнению исследователя, стало то, что в солдатском сознании  Суворов превратился в исполнителя Божественной воли: «Бог дал ему змеиную  мудрость, ведал он «Божьи планиды», умел разрушать и волшебство, козни  дьявола и именем Божиим, крестом да молитвой».

Однако исследователь не  замечает, что сверхъестественные свойства не просто приписывались волевому  полководцу солдатским суеверием, а возникали в результате деятельности  самого Суворова.

Из исследования Петрушевского видно, что солдаты  приписывали своему полководцу не только благочестие, но и традиционные для  народного сознания свойства колдуна: «Знал он всё на свете, проницал замыслы  врагов, чуял в безводных местах ключи».

Итак, и в солдатских глазах Суворов  выступал, то в облике благочестивого воина, откладывавшего сражение до конца  обедни то колдуна, проницающего замыслы врага.

Вряд ли такое поведение могло возникать как итог строго логических замыслов  полководца. Противоречия оценок преследуют на каждом шагу тех, кто стремится  понять Суворова.

Но самое главное противоречие — в том, что хотя характер  Суворова в глазах исследователя всё время двоится по самым разным признакам,  в результате возникает образ поразительного единства, характер, который  нельзя спутать и которому нет подобного в истории. Видимо, это и входило в  «сверхзадачу» самого Суворова.

Человек своей эпохи, эпохи героического  индивидуализма, он не хотел быть никому подобным и не терпел подражающих  ему. Как некогда Цезарь, он предпочитал быть первым в деревне, чем вторым в  Риме.

Совет

Постоянная ориентация на античные образцы (любимым героем Суворова был  Юлий Цезарь) вызывалась желанием не подражать, а преодолевать. Он советовал  молодым военачальникам выбирать себе в качестве образца какого-нибудь  античного героя. Но лишь затем, чтобы преодолеть и победить его.

Это в чём-то напоминает позицию Ломоносова, завещавшего ученикам не  подражать ему, а идти дальше. Противоречивость поведения была для Суворова  принципиальной. В столкновениях с противниками он использовал её как  тактический приём, лишая своих недругов ориентации.

Они часто не могли  понять, с кем имеют дело: с кукарекающим юродивым или с образованным  философом, цитирующим по памяти отрывки из сочинений античных авторов и  современных стратегов.

Это был сознательный приём, но мы упростим ситуацию,  если не заметим, что сознательное у Суворова зачастую менялось местами с  бессознательным.

Начиная играть, он заигрывался. В поведении его были детские черты,  противоречиво сочетавшиеся с поведением и мыслями военного теоретика и  философа. Между этими двумя типами поведения современники усматривали  противоречие, вызывавшее у них недоумение.

Одни видели в этом только тактику  поведения, например ловкий манёвр, рассчитанный произвести впечатление на  солдат. Другие враги Суворова — говорили о варварстве, дикости или коварстве  как о характере полководца. Психолог обнаружит здесь конфликт различных  самоосознающих личностей.

Но историк не может не заметить в этом случае двух  противоположных и вместе с тем родственных культурных тенденций. Обе они  сложно связаны с веком Просвещения. […]

Описанная картина будет не полна, если не учесть того, что стремление к  «естественности» в своем крайнем выражении подводит Суворова иногда к  поведению, ориентированному на традицию юродства. Интересно в этом смысле  свидетельство Е.

Фукса, секретаря Суворова, сопровождавшего его во многих  походах и игравшего при фельдмаршале своеобразную роль Эккермана.  Воспоминания Фукса ценны даже тогда, когда достоверность тех или иных  сообщений сомнительна: они схватывают общую атмосферу суворовского штаба.  «Странности, — писал Е.

Обратите внимание

Фукс, — особенности или так называемые причуды  делали Князя загадкою, которая не разрешена ещё и поныне». […]

«Фольклорность» поведения Суворова подкреплялась тем, что в этих проявлениях  он явно предпочитал жест слову. Ему, изумлявшему — в других ситуациях —  своих собеседников красноречием, здесь явно начинало не хватать слов, и он  переходил на глоссолалию, кукареканье, экстатическую жестикуляцию.

Иногда  Суворов разыгрывал целые сцены, сочетая обдуманно нелепые ситуации с  импровизациями.

Так, например, очень серьёзно, а порой даже честолюбиво,  относясь к орденам, которые становились для него символическим выражением  его исторических заслуг, Суворов не скрывал презрения к «игрушечным»  наградам, коими его осыпали итальянские государи и князья. […]

Но у Суворова есть и другое лицо — также отмеченное его внимательным  секретарём: это мудрец, философ-стоик, ценитель не только Цезаря, но и  Цицерона. Один из приёмов, которыми Суворов любил изумлять собеседников, был  резкий переход от одной роли к другой.

Человек, только что увидевший  шокирующие шутовские поступки, вдруг оказывался лицом к лицу с эрудитом и  красноречивым философом. Косноязычие и глоссолалия исчезали и заменялись  речью римского оратора или философскими рассуждениями на немецком,  французском, английском и итальянском языках.

Так, англичанин лорд Клинстон  пересказывал Фуксу, не понимавшему по-английски, содержание своего разговора  с Суворовым: «Сей час выхожу я из учёнейшей Военной Академии, где были  рассуждения о Военном Искусстве, о Аннибале, Цезаре, замечания на ошибки  Тюреня, принца Евгения, о нашем Мальборуке, о штыке, и пр. и пр.

— Вы верно  хотите знать, где эта Академия, и кто Профессоры? угадайте!.. я обедал у  Суворова: не помню, ел ли что, но помню с восторгом каждое его слово…»

Лотман Ю.М., А.В. Суворов / Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века), СПб, «Искусство-СПб», 1994 г., с. 269-272 и 274.

«Служить бы рад…» История жизни генералиссимуса Суворова

24 ноября 1730 года родился Александр Васильевич Суворов — самый прославленный полководец в отечественной истории. Он был единственным человеком, кто смог дослужиться от младших офицерских чинов до звания генералиссимуса.

Как это часто бывает с военными, его полководческий гений затмил всё, и Суворов-человек, в отличие от Суворова-военного, оставался всегда в тени. Между тем, Александр Васильевич был незаурядной личностью и настолько удивлял многих своих современников, что про него уже при жизни стали слагать легенды и рассказывать анекдоты и небылицы.

Со временем даже стало трудно отличить, где анекдот, а где настоящая история, когда-то приключившаяся с полководцем. Достижения Суворова на полях сражений известны всем, поскольку их изучают в школах, а вот личная жизнь Суворова по-прежнему не слишком широко известна.

Лайф выяснил, каким на самом деле был самый прославленный полководец в российской истории.

Детство

Суворов родился болезненным ребёнком с хрупким телосложением, и при одном взгляде на него отец понимал, что на военную службу сына определить не удастся. Впрочем, это его не очень огорчало.

Ведь Василий Суворов был одним из самых знаменитых людей империи. Его отец был главным военным писарем и был близко знаком с самим императором Петром Великим.

Настолько близко, что Пётр стал крёстным отцом Василия, а когда тот подрос, взял его к себе в денщики.

Важно

К тому моменту, как у него родился сын, Василий Суворов служил в тайной канцелярии — органе политического сыска, являвшегося отдалённым аналогом советского КГБ. Он был лично знаком со всеми императорами и императрицами, которые в ту эпоху достаточно быстро сменяли друг друга, и, конечно, имел все возможности хорошо устроить и сына.

В своём имении Василий держал большую библиотеку, где были собраны сочинения многих знаменитых полководцев прошлого, которые стали настольными книгами Александра.

По легенде, своей военной карьерой Суворов обязан прадеду Пушкина — Абраму Ганнибалу, который был приятелем его отца. Однажды он заехал к ним в гости и увидел увлечённо играющего в солдатики Александра.

Шутливо перебросившись с ним несколькими фразами по поводу тактики и построения солдатиков, он понял, что Суворов очень хорошо для ребёнка его возраста разбирается в таких сложных вещах, и поговорил об этом с его отцом. Но это, вероятнее всего, только красивая легенда.

Скорее всего, отец просто уступил многократным просьбам сына и похлопотал о его определении на службу. 

Долгая дорога на поля сражений

В первые годы службы вообще ничто не говорило о том, что Суворов станет не только прославленным полководцем, но даже и просто военачальником. Отец определил его на службу в Семёновский лейб-гвардии полк, где он служил параллельно с учёбой.

Гвардия была личной армией и охраной монарха и редко использовалась на поле боя. В основном вся служба в гвардии сводилась к церемониальным и караульным функциям. Тем не менее это было очень престижно, и многие могли только мечтать о таком назначении.

Но Суворов мечтал о настоящей армии и, закончив обучение, наконец перевёлся в армейский пехотный полк, получив звание поручика — первый офицерский чин, примерно аналогичный современному лейтенанту.

Совет

К этому моменту ему было уже 24 года, и для поручика он был, можно сказать, староват. В эпоху, когда генералами становились 25-летние, 24-летний поручик выглядел скорее неудачником.

Во всяком случае, никто не решился бы поставить и копейки на то, что великовозрастный младший офицер добьётся немыслимых вершин.

Вскоре началась Семилетняя война — первая общеевропейская война, в которой Российской империи предстояло стать одним из главных участников. Отец Суворова к тому моменту служил в Военной коллегии (аналоге современного Министерства обороны), и Александр добился от него перевода на войну.

Но там его ждало разочарование. Суворова определили в интендантскую службу. Он мечтал о великих сражениях и славных победах, а его отправили заниматься поставками провианта и фуража в армию.

Видимо, его отец, которого отрядили присматривать за интендантской службой, всё ещё не верил, что из сына получится настоящий воин.

Только через три года Суворову наконец удалось уговорить отца, и он перевёлся в действующую армию. Но и здесь понюхать пороха ему не удалось. Его назначили дежурным офицером при генерале Ферморе. К этому моменту Суворов уже был премьер-майором (нечто среднее между современными майором и подполковником).

Многие источники указывают, что Суворов принимал участие в легендарном Кунерсдорфском сражении, когда русско-австрийские войска разгромили прусскую армию Фридриха, считавшегося величайшим воином современности. Однако это не так. Лично Суворов в бою участия не принимал. Все его функции ограничивались докладами Фермору. Суворов также участвовал в захвате Берлина, но и тогда ему не удалось принять участия в бою.

Впервые на поле боя Суворов очутился в 30 лет. Это было очень поздно. Некоторые его ровесники уже были генералами и имели огромный боевой опыт. Удивительно, как при таких исходных данных Суворову удалась настолько блестящая карьера.

Будущему генералиссимусу вновь помогла случайность. Командир Тверского драгунского полка заболел, и Суворова назначили временно заместить его. В первом же бою под Нейгартеном полк одержал победу, захватив более ста пленных.

На Суворова обратили внимание и стали доверять.

Тем временем в России произошёл переворот, одним из активных участников которого был Василий Суворов. Взошедшая на престол Екатерина II отблагодарила отца и обратила внимание на его сына. После возвращения в Петербург он был повышен до полковника. На следующую войну он попал только через шесть лет.

В молодые годы, когда здоровье позволяло, Суворов часто ходил в атаку вместе с солдатами, находясь в гуще боя. За свою военную карьеру он получил около десяти ранений. Однажды он был на волосок от гибели, упав в воду при переправе через реку. К счастью, солдатам удалось его достать, причём вытаскивать полководца пришлось за волосы.

Команда Суворова

С первых дней в армии и до самой своей смерти Суворов держал при себе ограниченный круг людей, которые всюду сопровождали его: камердинера, к которому позднее присоединились ещё два помощника — подкамердинера из числа армейских сержантов и фельдшер, который прописывал Суворову различные процедуры. С годами здоровье Суворова, от природы болезненного, но закалившего себя, стало слабеть. Кроме того, в его команде был повар, который готовил в соответствии с диетой, которую Суворов вынужден был соблюдать.

Наиболее колоритным членом его команды был камердинер Прохор Дубасов, вошедший в историю как Прошка. В некоторых источниках его называют сержантом, но, вероятнее всего, Дубасов был из числа дворовых людей (это такая категория крепостных, не владеющих землей) Суворова.

По своим качествам Дубасов был последним человеком, которого можно было бы рекомендовать в камердинеры, которым полагалось быть учтивыми и вежливыми. Прошка же слыл отъявленным сквернословом, грубияном и любителем выпить.

Но Суворов по какой-то причине очень привязался к великану Дубасову, и тот сопровождал его почти сорок лет — с первых дней в регулярной армии и до самой смерти, всюду следуя за своим патроном.

Обратите внимание

Личность Дубасова была настолько колоритной, что про него уже при жизни рассказывали всевозможные небылицы, например, что он может спокойно поднять руками взрослую лошадь.

Адъютант Суворова — Егор Фукс — рассказывал, что никогда не видел Прошку трезвым, но при этом Суворов никогда не видел его пьяным.

Столь необычный человек не мог оставить равнодушными писателей и режиссёров, и Прошка является неизменным спутником Суворова во всех художественных произведениях и фильмах.

Незадолго до смерти Суворов оставил завещание, в котором даровал Прошке и его семье вольную после смерти, а также оставлял им 5 тысяч рублей серебром (весьма крупная сумма по тем временам). Позднее император Александр I выделил Прошке, который уже был стариком, персональную пенсию в размере 1200 рублей в год.

Женщины

Насколько Суворов страстно был увлечён армией и военным делом, настолько же равнодушен он был к женщинам. Он практически не обращал на них внимания, ничего неизвестно о его юношеских влюблённостях и увлечениях молодости.

Его отец, уже будучи стариком, уговорил немолодого уже Суворова жениться хотя бы ради того, чтобы продолжить род. Он же свёл его с будущей женой Варварой Прозоровской.

К тому времени Суворову было уже за 40, жена была вдвое младше его.

Полководец не только никогда не брал жену в походы, но и своим офицерам строго это запрещал, поскольку, по его мнению, женщине нечего было делать в армии. Неудивительно, что в ситуации, когда муж годами пропадал в походах, молодая жена начала заводить связи на стороне.

Через 5 лет брак дал трещину: Суворов узнал об измене и стал требовать развода.

Однако развестись в те времена было очень трудно, не помогло даже ходатайство к императрице, которая очень хорошо относилась к Суворову.

В итоге с женой он примирился, но через несколько лет ситуация повторилась. На этот раз полководец не стал добиваться развода, а просто разъехался с женой, и они больше никогда не жили вместе.

От этого брака у Суворова родилась дочь, которую он очень любил, и сын, родившийся уже через несколько месяцев после окончательного разрыва с женой. Сына Суворов долгое время не признавал, считая, что он рождён не от него. И только спустя 10 лет под влиянием императрицы Екатерины он смягчился и начал принимать участие в его судьбе.

Чудачества

Суворов слыл большим чудаком и эксцентриком, в кругу придворных екатерининской эпохи даже бытовало слово «суворить», т.е. чудить, причудливо себя вести.

Когда он был неизвестен, над ним посмеивались, а то и считали безумным, но когда он начал одерживать одну победу за другой, многие начали ему подражать, что вызывало у Суворова недоумение: «Зачем старичок меня корчит? Мне кажется, обезьяны для того и сотворены, чтобы нас, одарённых разумом, отчуждать от смешного обезьянства. Жалко подражание, похвально соревнование», — говорил он, узнав об очередном своём подражателе.

Как-то раз в Митаве местное светское общество досаждало ему, пытаясь напроситься на светский приём. Дамы в пышных нарядах и франты-мужчины настойчиво пытались выяснить у Дубасова, когда же начнётся приём.

Важно

В конце концов Суворов вышел и лично объявил, что сейчас всё начнётся. Дамы упали в обморок, а мужчины в изумлении открыли рты, поскольку Суворов вышел в одном нижнем белье. Такие чудачества были в его стиле.

Суворов не переносил зеркал, вероятно, переживая из-за своего телосложения, роста и достаточно неказистой внешности. Все зеркала в домах, где он бывал, обязательно должны были быть занавешены простынями.

Полководец не делал исключений ни для кого, даже для императрицы, которая велела закрыть все зеркала, какие мог увидеть Суворов, гостивший в её дворце.

Если же по каким-то обстоятельствам сделать это было невозможно, Суворов пробегал мимо зеркала, отвернув голову в другую сторону или вообще не заходил в комнату, если зеркало находилось в ней.

Аналогичным образом Суворов относился к портретам. В пышную екатерининскую эпоху, ознаменовавшуюся расцветом портретной живописи, Суворов лишь несколько раз позволил нарисовать себя, после очень настойчивых просьб влиятельных особ.

Распорядок дня и ночи у Суворова отличался от остальных людей. Просыпался он в час-два ночи, после чего обливался холодной водой и пил чай, который всегда возил с собой и не жалел на него денег.

После чая, не обращая внимание на ночное время, Суворов начинал распевать песни, обычно это были сочинения композитора Бортнянского, с которым он был дружен. В 8 утра он обедал, после чего ложился спать.

Если же Суворов устраивал званый обед, то для гостей он делал исключение и проводил его не в 8 утра, а часом позже.

Совет

Ещё одной причудой Суворова было катание по траве. Незнакомых с ним свидетелей этой странной практики она могла повергнуть в недоумение. Они даже могли подумать, что генерал / фельдмаршал / генералиссимус (в зависимости от его звания на тот момент) сошёл с ума.

Прямо в походе он мог броситься в траву и начать по ней кататься, а затем лечь на спину и, вытянув ноги вверх, пробыть в таком положении несколько минут.

Более того, порой он приказывал солдатам повторять его действия, поскольку был уверен, что это благотворно скажется на них и позволит легче переносить многокилометровые дневные переходы, которыми славился Суворов.

Лично общавшийся с Суворовым по время визита в Россию французский король Людовик XVIII так описывал его: «Этот полудикий герой соединял в себе с весьма невзрачной наружностью такие причуды, которые можно было бы счесть за выходки помешательства, если б оне не исходили из расчётов ума тонкого и дальновидного.

То был человек маленького роста, тощий, тщедушный, дурно-сложенный, с обезьяньею физиономией, с живыми лукавыми глазками и ухватками до того странными и уморительно-забавными, что нельзя было видеть его без смеха или сожаления; но под этою оригинальною оболочкой таились дарования великого военного гения».

Сам себя Суворов однажды описал так: «Меня хвалили цари, любили солдаты, мне удивлялись друзья, ненавистники меня поносили, при дворе надо мною смеялись. Я бывал при дворе, но не придворным, а Эзопом и Лафонтеном: шутками и звериным языком говорил правду. Подобно шуту Балакиреву, который был при Петре Первом и благодетельствовал России, кривлялся я и корчился. Я пел петухом, пробуждая сонливых, угомоняя буйных врагов Отечества»

Сочетание эксцентричного поведения и военной гениальности превратило Суворова в человека, о котором ещё при жизни стали складывать легенды. Он был не только первым генералиссимусом, заслужившим это звание исключительно на полях сражений, но и единственным в истории империи человеком, не лишённым этого звания из-за политических интриг.

После него звание генералиссимуса не присваивалось в Российской империи ни одному человеку. Он был настолько овеян славой, что император Павел, несмотря на сложные отношения с полководцем, ещё при его жизни распорядился установить ему памятник, что было беспрецедентным случаем.

А похороны прославленного полководца стали первыми в истории (не считая погребения коронованных особ) похоронами государственного масштаба.