Сталин и «огни большого города»

Содержание Toggle

Огни большого города

Было это в дни смерти Сталина. Какая тогда была обстановка, все, кто это пережил, помнят. В кино, может быть, было чуть легче, чем в других областях, но всё равно нелегко. Сжималась какая-то петля. Из знакомых в те дни были арестованы директор группы Нежный, драматург Маклярский. А тут процесс врачей-убийц, из них много знакомых.

В общем, жутко было, Каждый звонок ночью заставлял вскакивать. Звук остановившейся машины — и сердце забьётся, я чувствовал — долго не протянуть.

Уже вызывал меня Рязанов, заместитель министра кинематографии Большакова, намекал: работать мы вам позволим, но группу буду подбирать сам, будете работать под особым наблюдением. Я сказал:

— Режиссёр, который не может набрать группу, уже не режиссёр.

— Ну, ваше депо. А чем займётесь?

— Сценарии буду писать.

— А мы их ставить не будем, Вы поймите, Михаил Ильич, речь идёт о вашей работе, а может быть, и больше. Мы о вашем благе заботимся. Мы сохранить вас хотим.

Обратите внимание

Чувствовал, что вот уже последние дни, уже примерялись мы с Лёлей, думали — что будет, что делать, если это случится? А тут… помер!!!

Объявления в газетах, траурные речи. На улицах — миллион народа. Есть погибшие в давке. В доме растерянность. Только отчётливо помню: сознанием я понимал — слава богу, может быть, будет легче! Может быть, уцелеем… А сердце как-то не мирилось, потому что в то же время я сердцем верил в Сталина.

Помню, Лёля меня ночью спрашивает, глаза широко открыты:

— Роммочка, что же с нами будет?

— Лёля, хуже не будет… Хуже не будет, — говорю и сам не верю.

[Текст] Вот в этом странном состоянии, в котором многие тогда пребывали, решил я пойти к одному знакомому, хорошему, умному человеку. Жил он в Доме правительства. Решил пойти, поговорить с ним. Незадолго до этого Лёля у него была, ещё до смерти Сталина, рассказывала, что со мной творится, как меня травят, и спросила его:

— Может быть, к Берии пойти?

— Упаси вас бог появляться у этого человека, упаси вас бог!

Пошёл я к знакомому, рассказываю: так и так, мол. Что будет? Он говорит:

— Давайте пойдём на кухню, там можно спокойнее поговорить.

Повёл меня на кухню, пустил воду из крана, зажёг четыре конфорки газовые. И говорит:

— Расскажу я вам одну историю. Несколько лет назад я получил от Сталина высокое назначение. Поручено мне было составить доклад по одному очень важному делу.

Доложить должен был на Политбюро. Являюсь первый раз в жизни. Сидят все члены Политбюро. Сталин во главе. Маленков, Каганович, Берия, Ворошилов, Молотов — все. Докладываю объективно: дело крупное, потребует огромных капиталовложений, которые должны пойти за счёт других отраслей народного хозяйства.

Поэтому, естественно, надо было подумать, решиться на него или нет. Доложил я, выслушали все, первое слово берёт Ворошилов: «А зачем нам это? Огромные капиталовложения, придётся сократить другие, очень важные отрасли, а том числе вооружение для армии, развитие промышленности, строительство. А эффект какой? Не нужно нам это пока что».

Пока Ворошилов говорил, Сталин чуть-чуть нахмурился.

Другие это заметили, а Ворошилов не заметил. И тут взял слово Берия. И горячо поддержал это новое, очень дорогое дело. За ним поддержали Каганович, Маленков, Булганин и ещё кто-то. Ворошилов…

Ворошилов, видно, так и не сообразив что к чему, вторично просит слово и говорит: «Я всё-таки не понимаю, ну зачем нам это». В это время Сталин легонечко ударяет по столу пальцами, и все замолкают. И Сталин негромко говорит:

— Я не понимаю, почему товарищ Ворошилов с таким упорством отстаивает своё предложение, которое явно клонится к уменьшению военной мощи Советского Союза.

Что это предложение клонится к тому, чтобы уменьшить нашу мощь, это мы все понимаем.

Важно

Мы ещё не понимаем причин, по которым товарищ Ворошилов отстаивает его и, кстати, не в первый раз отстаивает подобную точку зрения. Но рано или поздно мы это поймём.

Сказал и замолчал. И стало так тихо, что слышно было, как тикают часы на руках у присутствующих, и даже как будто бы слышно, как сердце бьётся. Ворошилов сидит белый, на лбу у него выступает пот, начинает стекать вниз.

Никто на него не смотрит, только Берия смотрит, не отрывая взгляда.

— А я, — говорит рассказчик, — сижу, затаив дыхание, смотрю то на Ворошилова, то на Берию. Берия пальцами перебирает. На Сталина не решаюсь даже взглянуть.

И вдруг после этой долгой, томительной паузы, которая длилась, может быть, несколько минут, — они показались огромным временем, и все тикали часы на руках, — Сталин так говорит негромко: «Ну что ж, на сегодня довольно, давайте перейдём в зал, посмотрим картину».

Все встали. Раздались голоса. Переговариваются все между собой. Ворошилов один, никто к нему не подходит.

Все пошли в зал, и я пошёл. В зале столики стоят, около каждого столика три стула — три, потому что одна сторона обращена к экрану, там стула нет. Вино на столах, лимонад, фрукты, конфеты.

Все сели за столики — вдвоём, втроём. Народу-то немного, три столика заняли. А Ворошилов один сел, к нему никто не подсел.

Ну, я человек новый, незнакомый, говорит мне рассказчик, тоже сел один, за отдельный столик, думаю:

«Что же он нам покажет сейчас, манёвры американского флота или какую-нибудь политическую хронику?»

А его в зале нет. Погас свет, зажёгся экран. «Огни большого города» Чарли Чаплина!

Дело в том, что Сталин очень любил несколько картин, в том числе «Огни большого города», «Чапаева», «Волгу-Волгу», «Ленин в Октябре» и «Большой вальс».

Совет

И оказывается, члены Политбюро всегда знали, что в любой момент им могут показать любую из этих картин, и надо смотреть. Ничего тут не сделаешь — смотри.

Хозяин хочет сегодня смотреть «Волгу-Волгу — смотри «Волгу-Волгу», «Большой вальс» — смотри «Большой вальс». Но на этот раз решил почему-то смотреть «Огни большого города».

Я сижу в полном недоумении: начался фильм, а Сталина нет. Уже прошёл первый эпизод. Впоследствии я узнал: он почему-то недолюбливал именно этот эпизод, где памятник открывается и Чаплин на том памятнике спит.

Эпизод закончился, входит Сталин. Огляделся, подошёл к моему столику, сел. Прежде чем сесть, спросил: «Разрешите, пожалуйста. Я вам не помешаю?» — «Да что вы, товарищ Сталин, садитесь, пожалуйста». Сел.

«Что ж вы ничего не пьёте, не кушаете? Вы не стесняйтесь, будьте как дома, вы — свой человек», — любезно так. Я говорю: «Спасибо, благодарю вас». Он стал спрашивать меня что-то. И поглядывает всё на экран. И я поглядываю на экран. Идут «Огни большого города».

Все потихоньку переговариваются, но очень негромко, очень почтительно, тихо. Сталин иногда говорит со мной, иногда смотрит на экран.

В последней части фильма, когда Чаплин уже выходит из тюрьмы, идёт по улице оборванный, грязный, порванные штаны у него, мальчишки его дразнят, смотрю: что такое? Лезет Сталин в карман, вынимает платок. Кончиком платка вытирает глаза.

На экране девушка, бывшая слепая, продаёт цветы. Чаплин её узнаёт, она его — нет. Вдруг Сталин встал, отошёл в угол, встал там, сморкается и бросает косые взгляды на экран. Когда девушка узнаёт Чаплина и идёт реплика: «Это вы?» — «Да, это я», — Сталин отчётливо всхлипнул.

Кончилась картина, все встают, ждут. Сталин поворачивается, сморкается, вытирает глаза. Взгляд смягчённый, умилённый. Подходит к Ворошилову: «Клим, дорогой, что-то ты плохо выглядишь. Наверное, работаешь много, не отдыхаешь».

— «Да, — говорит Ворошилов, не понимая ещё ничего, — работаю, не отдыхаю». — «Лаврентий, — говорит Сталин, подзывает Берию, кладёт Ворошилову на плечо руку, — Лаврентий, о таких людях заботиться надо. Он может ошибаться, но это наш человек.

Ты это запомни, Лаврентий».

Все сразу просияли. И Ворошилов просиял, ещё не понимая, что гроза прошла. И Лаврентий усмехнулся. Сталин потрепал Ворошилова по плечу: «Ну ладно, до свидания».

Стали расходиться. Простил. Картина его умилила, размягчился. Простил.

Вот такая черта характера.

Ромм М. Михаил Ромм рассказывает… [Публикация Н. Кузьминой] // Кругозор. 1988. № 7.

Мемы от Сталина — к прошедшему юбилею

Какое безобразие!

Однажды Сталин ехал по Тверской (ул. Горького) и, проезжая мимо Страстного монастыря, увидел прислоненную к стене монастыря огромную поленицу дров, которая обезображивала вид монастыря. Сталин буркнул в усы: — Какое безобразие!

Что он имел в виду — никто не осмелился спросить, но на той же неделе Страстной монастырь был снесен.

Завидовать будем!

Однажды Сталину доложили, что у маршала Рокоссовского появилась любовница и это — известная красавица-актриса Валентина Серова. И, мол, что с ними теперь делать будем? Сталин вынул изо рта трубку, чуть подумал и сказал:
— Щто будэм, щто будэм… завидоватъ будэм!

Они убежали

Обратите внимание

Когда польский генерал Андерс спросил Сталина о судьбе нескольких тысяч пропавших без вести поляков, которые, как считалось, все еще находятся в заключении где-то на территории СССР, то Сталин, не моргнув глазом ответил: «Это невозможно. Она утонула они убежали». — Куда? — осведомился Андерс, не веря своим ушам.

— Ну, — пожал плечами Сталин, — в Маньчжурию.

Минэ это чьюжьдо…

Как-то, в очередной отдых Сталина на озере Рица, его холуи, желая потрафить Хозяину, показали ему выступление фольклорного ансамбля, где гвоздем программы был самый главный грузинский танец с кинжалами. Но вместо благодарности получили явно выраженное неудовольствие вождя:
«Минэ это чьюжьдо, я челаэк рускай културы».

Огни большого города

Сталин очень любил фильма Чаплина «Огни большого города» и смотрел его каждый раз, когда ему приспичит, заставляя других смотреть.

Однажды, на заседании политбюро, Ворошилов не согласился с предложением Сталина о разработке нового дела, на который потребовались бы огромные капиталовложения, хотя другие отцы поддержали Сталина (в частности Берия, Каганович, Маленков, Молотов). Ворошилов, всё упирался и аргументировал. Тогда Сталин взял слово: — Я не понимаю, почему тов.

Ворошилов с таким упорством отстаивает предложение, которое явно клонит к уменьшению военной мощи Сов. Союза. Что это предложение клонит к тому, чтобы уменьшить нашу мощь, это мы все понимаем. Мы ещё не понимаем причин, по которым тов. Ворошилов отстаивает его и, кстати, не в первый раз отстаивает подобную точку зрения. Но рано или поздно мы это поймём. Сказал это и замолчал.

И стало так тихо, что даже было слышно, как тикают часы на руках присутствующих. Ворошилов побледнел, у него выступил пот и начал потихоньку стекать вниз. После долгой паузы, которая длилась несколько минут, Сталин сказал: «Ну, ладно, хватит на сегодня. Пройдёмте в зал». Все переместились в зал, расселись по двое и трое, а Ворошилов сел один и никто к нему не подходит.

Погас свет, включили «Огни большого города». В конце фильма, Сталин достал платок и начал краешком вытирать слёзы, а в самом конце фильма высморкался. Фильм закончился, включился свет. Сталин встаёт, подходит к Ворошилову: — Клим, дорогой, что-то ты плохо выглядишь. Наверное работаешь много, не отдыхаешь. — Да, — говорит Ворошилов, не понимая ещё ничего, — работаю, не отдыхаю.

— Лаврентий, — говорит Сталин, подзывая Берию. Кладёт Ворошилову на плечо руку, — Лаврентий, о таких людях заботиться надо. Он может ошибаться, но это наш человек. Ты это запомни, Лаврентий. Ну, все просияли. И Ворошилов просиял, ещё не понимая, что гроза прошла. И Лаврентий усмехнулся.

Сталин потрепал Ворошилова по плечу: «Ну, ладно, до свидания». Стали расходиться. Простил. Картина его умилила, размягчился. Простил.

Нэ так всо это было. Савсэм нэ так

Апокрифическая фраза, приписываемая братьями Стругацкими Сталину («Отягощенные злом или 40 лет спустя»).

Рассказывают, что когда товарищу Сталину демонстрировали только что отснятый фильм «Незабываемый 1919-й», атмосфера в просмотровом зале с каждой минутой становилась все более напряженной.

Важно

На экране товарищ Сталин неторопливо переходил из одной исторической ситуации в другую, одаряя революцию единственно верными решениями, и тут же суетился Владимир Ильич, то и дело озабоченно произносящий: «По этому поводу вам надо посоветоваться с товарищем Сталиным», — все было путем, но лицо Вождя, сидевшего по обыкновению в заднем ряду с погашенной трубкой, порождало у присутствующих все более тревожные предчувствия. И когда фильм окончился, товарищ Сталин с трудом поднялся и, ни на кого не глядя, произнес с напором: «Нэ так всо это было. Савсэм нэ так».

Оба хуже

Из Политического отчета ЦК XIV съезду РКП(б) в 1925 г. С этим отчетом выступил Иосиф Сталин (1879—1953), который специально остановился на «правом» и «левом политических уклонах» в партии: «Вы спрашиваете: какой уклон хуже? Нельзя так ставить вопрос. Оба они хуже, и первый, и второй уклоны».

Шутки

На одном из кремлевских приемов Сталин обеспокоился усталым видом Любови Орловой. — Это все Гриша, совсем уморил меня на съемках! — шутливо ответила она, кивая на мужа. — Товарищ Александров, поберегите Любовь Петровну. Иначе мы вас повесим, — пошутил Сталин в ответ. — За что же?! — перепугался Александров.

— За шею, — ответствовал вождь.

Как Сталин берёг памятники архитектуры

Главный архитектор Москвы Посохин показывал Сталину проект реконструкции Красной площади.

Он объяснил, что ложноклассическое здание Исторического музея надо будет снести, потом снял с макета торговые ряды ГУМа, на месте которых будут воздвигнуты трибуны.

Когда архитектор ухватил за купол храм Василия Блаженного, желая показать, куда необходимо передвинуть этот собор. Сталин заревел: «Постав на мэсто, сабака!» — и архитектора унесли с сердечным приступом.

На самом деле это вариация не менее известной байки о том, что когда на обсуждении реконструкции всё той же Красной Площади Лазарь Каганович передвинул на новое место всё тот же собор Василия Блаженного (причём не в видах реального перемещения, а просто чтобы показывать было удобнее), Сталин пыхнул трубкой и заявил: «Лазарь, паставь гдэ взял!» (вариант:»Лазарь, церковь нэ трогай!»), на чём инцидент и был исчерпан. Но с приступом, конечно, смешнее.

Пусть выльет где взял

Во время войны войска под командованьем Баграмяна первыми вышли к Балтике. Чтобы преподнести это событие попафоснее, армянский генерал лично налил в бутылку воды из Балтийского моря и велел своему алъютанту лететь с этой бутылкой в Москву к Сталину. Тот и полетел. Но случился фейл: пока он летел, немцы контратаковали и отбросили Баграмяна от балтийского побережья.

Совет

К моменту прилета адъютанта в Москве о фейле были уже осведомлены, а сам он не знал — в самолете радио не было.

И вот гордый адъютант входит в кабинет Сталина и пафосно провозглашает: — Товарищ Сталин, генерал Баграмян посылет Вам воду Балтики! Сталин берет бутылку, несколько секунд вертит ее в руках, после чего отдает обратно адъютанту и произносит: — Отдай обратно Баграмяну, скажи, пусть выльет там, где взял.

Сталин и композиторы

Однажды на заседании ЦК ВКП (б), когда обсуждалась роль советских композиторов в воспитании молодежи в духе верности марксистско-ленинско-сталинским идеалам, зашла речь о композиторе Т.Хренникове. Тов. Сталин очень уважал этого композитора, ибо он был автором музыки чуть менее, чем ко всем фильмам той эпохи.

Один из членов ЧК решил прогнуться и выкрикнул с места: — А ДАВАЙТЕ назовем именем композитора Хренникова какую-нибудь улицу в Москве!!! На что тов.

Сталин ухмыльнулся в усы и сказал: — А есть уже в Москве такая улица! Члены ЦК насторожились: какая же сволочь успела их опередить в столь ценной инициативе: — Какая же это, товарищ Сталин?

— НЕ ГЛИНКА! — хитро улыбаясь ответствовал вождь.

Сталин и «Победа»

При разработке автомобиля «Победа» планировалось, что название машины будет «Родина». Узнав об этом, Сталин иронически спросил: «Ну и почём у нас будет Родина?» Название автомобиля ВНЕЗАПНО изменили.

Черчилль негодуэ

Уинстон Черчилль очень любил армянский коньяк и ежедневно выпивал бутылку 50-градусного коньяка «Двин». Однажды Черчилль обнаружил, что «Двин» уже не тот. Он высказал своё недовольство Сталину. Оказалось, что мастер Маргар Седракян, который занимался купажом «Двина», сослан в Сибирь. Его вернули, восстановили в Партии.

Черчилль стал снова получать любимый коньяк, а Седракяну присвоили звание Героя Социалистического Труда. Анонимус считает, что автор не рубит, ибо Двин выпускается с 1945 года. В рецертуру входят 10-12 сортов коньячных спиртов не менее 10-летней выдержки каждый.

Обратите внимание

Может таки не Двин?
Алсо, есть мнение, что Черчилль употреблял виски, а не этот ваш коньяк.

Других писателей у мэня нэт

Первоисточник — диалог И. В. Сталина с партийным функционером Д. И. Поликарповым, который в ЦК ВКП(б) курировал деятельность Союза советских писателей.

Последний пожаловался генеральному секретарю партии на всяческие безобразия, которые творят некоторые писатели (пьянство, «аморальный образ жизни» и т. д.). На это Сталин ответил: «В настоящий момент, товарищ Поликарпов, мы не можем предоставить вам других писателей».

Анатолий Рыбаков в своем «Романе-воспоминании» (1997) писал (гл.

28): «Мало кто в то время не знал знаменитой сталинской реплики, брошенной Поликарпову, когда тот стал жаловаться на писателей: „Других писателей у меня для товарища Поликарпова нет, а другого Поликарпова мы писателям найдем“. На следующий день Поликарпов очутился в Педагогическом институте заместителем ректора по хозяйственной части».

По другой версии, эта фраза — «Других писателей у меня для вас нет» — была адресована А. Фадееву.

Ещё

* Есть человек — есть проблема… * Незаменимых людей у нас нет * Если у человека много проблем, он сам становится проблемой

* А зачем нам два %username%?

Мемы от Сталина | Политика

Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство! Какое безобразие!

Однажды Сталин ехал по Тверской (ул. Горького) и, минуя Страстной монастырь, увидел прислонённую к стене монастыря огромную поленницу дров, обезображивавшую вид строения. Сталин буркнул в усы:

— Какое безобразие!

Что он имел в виду, никто спросить не осмелился, но на той же неделе Страстной монастырь был снесён. Завидовать будем!

— Щто будэм, щто будэм… завидоватъ будэм! Они убежали

Когда польский генерал Андерс спросил Сталина о судьбе нескольких тысяч пропавших без вести поляков, которые, как считалось, всё ещё находилились в заключении где-то на территории СССР, то Коба не моргнув глазом ответил: — Это невозможно. Они убежали».— Куда? — осведомился Андерс, не веря своим ушам.— Ну, — пожал плечами Сталин, — в Маньчжурию.

Минэ это чьюжьдо…

Как-то, в очередной отдых Сталина на озере Рица, его холуи, желая потрафить Хозяину, показали ему выступление фольклорного ансамбля, где гвоздём программы был самый главный грузинский танец с кинжалами. Но вместо благодарности получили явно выраженное неудовольствие вождя:

Минэ это чьюжьдо, я челаэк рускай културы. Огни большого города

Как бы говорит нам

Сталин очень любил фильм Чаплина «Огни большого города» и частенько пересматривал, заставляя и других.

Однажды на заседании политбюро Ворошилов не согласился с предложением Сталина о разработке нового дела, на который потребовались бы огромные капиталовложения, хотя другие отцы поддержали Сталина (в частности Берия, Каганович, Маленков, Молотов).

Ворошилов всё упирался и аргументировал. Тогда Сталин взял слово:
Я не понимаю, почему тов. Ворошилов с таким упорством отстаивает предложение, которое явно клонит к уменьшению военной мощи Сов. Союза.

Что это предложение клонит к тому, чтобы уменьшить нашу мощь, это мы все понимаем. Мы ещё не понимаем причин, по которым тов. Ворошилов отстаивает его и, кстати, не в первый раз отстаивает подобную точку зрения. Но рано или поздно мы это поймём.

Сказал это и замолчал. И стало так тихо, что даже было слышно, как тикают часы на руках присутствующих. Ворошилов побледнел, у него выступил пот и начал потихоньку стекать вниз. После долгой паузы, которая длилась несколько минут, Сталин сказал: «Ну ладно, хватит на сегодня. Пройдёмте в зал».

Важно

Все переместились в зал, расселись по двое и по трое, а Ворошилов сел один — и никто к нему не подходит. Погас свет, включили «Огни большого города». В конце фильма, Сталин достал платок и начал краешком вытирать слёзы, а в самом конце фильма высморкался. Фильм закончился, включился свет. Сталин встаёт, подходит к Ворошилову: — Клим, дорогой, что-то ты плохо выглядишь.

Наверное, работаешь много, не отдыхаешь.— Да, — говорит Ворошилов, не понимая ещё ничего, — работаю, не отдыхаю.

Ну, все просияли. И Ворошилов просиял, ещё не понимая, что гроза прошла. И Лаврентий усмехнулся. Сталин потрепал Ворошилова по плечу: «Ну ладно, до свидания». Стали расходиться. Простил. Картина его умилила, размягчился. Простил[3]. Нэ так всо это было. Савсэм нэ так

Апокрифическая фраза, приписываемая сабжу братьями Стругацкими («Отягощённые злом, или 40 лет спустя»).

Рассказывают, что когда товарищу Сталину демонстрировали только что отснятый фильм «Незабываемый 1919-й», атмосфера в просмотровом зале с каждой минутой становилась всё более напряжённой.

Лицо Вождя, сидевшего, по обыкновению, в заднем ряду с погашенной трубкой, порождало у присутствующих всё более тревожные предчувствия. И когда фильм окончился, товарищ Сталин с трудом поднялся и, ни на кого не глядя, произнес с напором: «Нэ так всо это было. Савсэм нэ так». Оба хуже

Из Политического отчета ЦК XIV съезду РКП(б) в 1925 г. С этим отчётом выступил Иосиф Сталин (1879—1953), который специально остановился на «правом» и «левом политических уклонах» в партии: «Вы спрашиваете: какой уклон хуже? Нельзя так ставить вопрос. Оба они хуже, и первый, и второй уклоны». Исторические шутки

Веселый Сталин в 1915 годуНа одном из кремлевских приемов Сталин обеспокоился усталым видом Любови Орловой.— Это все Гриша, совсем уморил меня на съемках! — шутливо ответила она, кивая на мужа.— Товарищ Александров, поберегите Любовь Петровну. Иначе мы вас повесим, — пошутил Сталин в ответ.— За что же?! — перепугался Александров.

— За шею, — ответствовал вождь.

Кремль. Длинный флюродросный тост в честь генералиссимуса толкает писатель Алексей Толстой. Утомлённый Сталин пресекает Толстого:
— Хватит надрываться, граф.

Сталин шутил своебразно. Так Надежду Константиновну Крупскую (жену Ленина), после смерти вождя мирового пролетариата, Иосиф Виссарионович наградил орденом… Ленина.

Совет

Когда решали, что делать с трофейным немецким военным флотом, Сталин предложил поделить, а Черчилль внёс встречное предложение: «Затопить». Сталин ответил: «Вот вы свою половину и топите».

Перед войной Рокоссовский был арестован. Осенью 1940 его освободили и дали ему дивизию. Во время войны дивизия дралась хорошо, и Сталин решил дать военачальнику более крупное назначение.

Рокоссовского отозвали с фронта.— Хорошо ли Вы знакомы с германской военной доктриной? — спросил его Сталин.— Нет, товарищ Сталин.

— А со структурой и вооружением германской армии?— Нет, товарищ Сталин, ведь я сидел.

— Нашёл время отсиживаться!

Сталин приехал на спектакль в Художественный театр. Его встретил Станиславский и, протянув руку, сказал: «Алексеев», называя свою настоящую фамилию.
«Джугашвили», — ответил Сталин, пожимая руку, и прошёл к своему креслу.

Один генерал-полковник обратился к Сталину:— Товарищ Сталин! В Германии я отобрал кое-какие интересующие меня вещи, но на контрольном пункте их задержали. Если можно, я просил бы вернуть их мне.— Это можно.

Напишите рапорт, я наложу резолюцию.Генерал-полковник вытащил из кармана заранее заготовленный рапорт. Сталин наложил резолюцию: «Вернуть полковнику его барахло. И. Сталин». Генерал прочитал и говорит:— Тут описка, товарищ Сталин.

Я не полковник, а генерал-полковник.

— Нет, тут всё правильно, товарищ полковник, — ответил Сталин.

Сразу после войны Рокоссовский отстроил себе огромную дачу и пригласил всё Политбюро и весь Генштаб, чтобы обмыть… Приехал и Сталин. Всю ночь гуляли, пели песни, вспоминали войну. Утром все прощаются, тут Сталин и говорит:— Большое тебе спасибо, тов. Рокоссовский, хороший детский дом отдыха ты построил.

В тот же день дом был заселён сиротами. Сам Рокоссовский долго потом веселился по этому поводу и несколько раз обмывал новый, более скромный дом, но уже в более узком кругу.

Во время Московской битвы Будённый сказал Сталину, что новых шашек нет и кавалеристам выдали старые с надписью «За веру, царя и отечество»— А немецкие головы они рубят? — спросил Сталин— Рубят, товарищ Сталин.

— Так дай же Бог этим шашкам за веру, царя и отечество! — изрёк Сталин.

В ПМВ был тяжело ранен один врач-хирург. Понимая, что шансов выжить у него почти нет, он дал обет, что если не умрёт, то станет служить Богу. И выжил. И сдержал обет, став сельским священником.

Во время ВОВ он ушёл в партизаны и, как наиболее грамотный, стал начальником штаба партизанского отряда, но, поскольку были раненые и больные, пришлось ему вспомнить и свою первую профессию. И многих он спас.На приёме в Кремле в честь отличившихся партизан он был представлен Сталину, которому рассказали его историю.

Обратите внимание

Сталин поинтересовался, чем он будет заниматься после войны. Тот ответил, что вернётся в свой приход. Сталину, видимо, хотелось обратить его к медицинской деятельности, и он сказал:— Эх, какого хирурга мы потеряли в вашем лице!.

— А какого пастыря потеряла церковь в вашем лице, Иосиф Виссарионович! — бесстрашно ответствовал поп-хирург-партизан.

После войны Черчилль, Рузвельт и Сталин делили разрушенную Европу. Встал вопрос о Причерноморье и Крыме. Черчилль сказал Сталину, мол, отдай нам Крым, а мы тебе такой же кусок земли в Европе предоставим.

Сталин показал руку с выпрямленными указательным, средним и большим пальцами и ответил:— Хорошо. Я отдам вам Крым, если вы угадаете, какой из этих пальцев — средний.Черчилль показал на указательный, Сталин ответил «Нет».

Рузвельт указал на средний, но Сталин снова ответил «Нет».— Вот вам Крым — сказал Сталин, показывая «фигу».

Сын Яков

Когда Сталину через шведский Красный Крест предложили обменять сына Якова из немецкого плена на Паулюса в плену советском, Сталин якобы непоколебимо ответил: «Я солдата на фельдмаршала не меняю».

На самом деле фразу тупо вырезали из кинофильма Озерова «Освобождение», а о судьбе Якова историки до сих пор разводят срач — одни утверждают, что он был в концлагере в дни битвы под Сталинградом и потом при попытке побега был выпилен; другие же говорят, что его чпокнули в бою ещё в 1941… Как Сталин берёг памятники архитектуры

Главный архитектор Москвы Посохин показывал Сталину проект реконструкции Красной площади.

Когда архитектор ухватил за купол храм Василия Блаженного, желая показать, куда необходимо передвинуть этот собор, Сталин заревел: «Постав на мэсто, сабака!» — и архитектора унесли с сердечным приступом.

На самом деле, это — вариация не менее известной байки о том, что когда на обсуждении реконструкции всё той же Красной Площади Лазарь Каганович передвинул на новое место всё тот же собор Василия Блаженного (причём просто чтобы показывать было удобнее), Сталин пыхнул трубкой и заявил: «Лазарь, паставь гдэ взял!»[4], чем инцидент и был исчерпан. Но с приступом, конечно, смешнее.

Важно

А вот Сухаревскую башню спасать отказался, несмотря на присланное ему лично письмо за подписью множества уважаемых тогда людей в защиту важного памятника петровской архитектуры. Пусть выльет, где взял

Во время войны войска под командованием Баграмяна первыми вышли к Балтике. Чтобы преподнести это событие попафоснее, армянский генерал лично налил в бутылку воды из Балтийского моря и велел своему адъютанту лететь с этой бутылкой в Москву к Сталину. Тот и полетел. Но случился фейл: пока он летел, немцы контратаковали и отбросили Баграмяна от балтийского побережья.

К моменту прилета адъютанта в Москве о фейле были уже осведомлены, а сам он не знал: в самолёте радио не было.

И вот гордый адъютант входит в кабинет Сталина и пафосно провозглашает: — Товарищ Сталин, генерал Баграмян посылает Вам воду Балтики!Сталин берет бутылку, несколько секунд вертит её в руках, после чего возвращает адъютанту и произносит:— Отдай обратно Баграмяну, скажи, пусть выльет там, где взял.

Сталин и композиторы

Элвис Пресли

Однажды на заседании ЦК ВКП (б), когда обсуждалась роль советских композиторов в воспитании молодежи в духе верности марксистско-ленинско-сталинским идеалам, зашла речь о композиторе Т. Хренникове. Тов. Сталин очень уважал этого композитора, ибо он был автором музыки чуть менее, чем ко всем фильмам той эпохи.

Сталин ухмыльнулся в усы и сказал:— А есть уже в Москве такая улица!Члены ЦК насторожились: какая же сволочь успела их опередить в столь ценной инициативе?!— Какая же это, товарищ Сталин?— НЕ ГЛИНКА! — хитро улыбаясь ответствовал вождь.

Сталин и «Победа»

Оказалось, что мастер Маргар Седракян, который занимался купажом «Двина», сослан в Сибирь. Его вернули, восстановили в Партии. Черчилль стал снова получать любимый коньяк, а Седракяну присвоили звание Героя Социалистического Труда.

Хотя возможно, что это просто легенда, выдуманная производителем пойла ради пиара. Других писателей у мэня нэт

Последний пожаловался генсеку на всяческие безобразия, которые творят некоторые писатели (пьянство, «аморальный образ жизни» и т. д.).

На это Сталин ответил: «В настоящий момент, товарищ Поликарпов, мы не можем предоставить вам других писателей».

Анатолий Рыбаков в своём «Романе-воспоминании» (1997) писал (гл.

Совет

На следующий день Поликарпов очутился в Педагогическом институте замректора по хозяйственной части». По другой версии, фраза «Других писателей у меня для вас нет» была адресована А. Фадееву. Ещё

Есть человек — есть проблема[5]… Незаменимых людей у нас нет Если у человека много проблем, он сам становится проблемой

А зачем нам два %username%? Сталин как анонимус

Эдвайс Сталин

Общеизвестно, что сама фамилия «Сталин» является псевдонимом. Была у Отца Народов страсть такая — пользоваться псевдонимами, тысячи их: Дружков, Сосело, Коба, тысячи их. Был он известен и под прозвищами: Усатый, Балабуст, Хозяин, Сам. Сталин ничего никогда не забывал, ничего никому не прощал и неизменно доставлял.

Какой из всего этого можно сделать вывод? Правильно, Сталин был типичным анонимусом.

«Нам не нужны его деньги»: Отрывок из книги об «Огнях рампы» Чарли Чаплина — Статьи на КиноПоиске

Фильм, говорил Чаплин, похож на дерево: стоит только потрясти его, и все, что плохо держится или висит зря, осыплется, а останется только по-настоящему нужное.

Когда 2 августа 1952 года Чарли Чаплин устроил предварительный показ своего нового фильма «Огни рампы» в кинотеатре при студии Paramount, никто из 200 зрителей не мог и подумать, что присутствует при прощании актера с Голливудом.

19 сентября, спустя два дня, после того как артист сел вместе с семьей на корабль, чтобы отплыть в Великобританию, где 16 октября должна была состояться мировая премьера киноленты, появилась поразительная новость: генеральный прокурор США аннулировал обратную визу Чаплина, которую тот, будучи иностранцем, обязан был получать для повторного въезда в Америку.

Обратите внимание

Если он попытается снова въехать в страну, его должны задержать и составить протокол, чтобы «установить, является ли он лицом, которому позволен въезд согласно законам Соединенных Штатов».

Генеральный прокурор США Джеймс Макгрэнери рьяно исполнял личное указание президента Гарри Трумэна, который таким образом рассчитывал опровергнуть обвинения в том, что его администрация «излишне мягко относится к коммунистам».

Министерство юстиции США разъяснило, что данная мера была принята согласно условию, которое позволяет препятствовать въезду иностранных граждан на основании претензий к их «моральным принципам, состоянию физического и психического здоровья, а также по причине поддержки ими коммунистической идеологии или связей с коммунистическими или прокоммунистическими организациями».

Охота на ведьм в США была в самом разгаре, местные прокуроры ходили гоголем, и «Огни рампы», один из самых личных фильмов Чаплина, оказался его последней американской работой.

Этому фильму целиком посвящена новая книга, только что опубликованная издательством «Corpus».

Сборник включает повесть Чаплина, легшую в основу «Огней рампы», сценарий самого фильма, а также исследование историка кино Дэвида Робинсона «Мир „Огней рампы“», которое рассказывает о ходе работы над фильмом, Лондоне первых десятилетий ХХ века, мюзик-холлах и балетах на Лестер-сквер.

И, естественно, о самом Чаплине, который в то время делал первые шаги на сцене. Робинсон дополняет свой рассказ уникальными фотографиями со съемок, гравюрами, рисунками и афишами. С разрешения издательства КиноПоиск публикует избранные отрывки из книги.

Как трясли дерево

«Подготовка к съемкам „Огней рампы“, — писал Чаплин в «Моей биографии», — заняла полтора года». Тут память подвела его.

В действительности, начиная с того дня, когда он официально начал диктовать повесть «Огни рампы», то есть с 13 сентября 1948 года, до начала работы в киностудии в ноябре 1951 года прошло больше трех лет.

Так что времени на создание этого фильма ушло больше, чем на весь творческий график работы над «Огнями большого города», которые считаются самым трудоемким и масштабным произведением Чаплина.

Бастер Китон и Чарли Чаплин

Хотя рабочие приемы Чаплина явно претерпели революционные изменения в связи с его переходом на фильмы с диалогами, а также в связи с более жестким послевоенным бюджетом, в целом творческий процесс оставался прежним.

В 1936 году он говорил Жану Кокто, что фильм похож на дерево: стоит только потрясти его, и все, что плохо держится или висит зря, осыплется, а останется только по-настоящему нужное.

Но у Чаплина на всех деревьях поначалу вырастало слишком уж много плодов.

Во времена немого кино и процесс роста дерева, и процесс встряхивания происходили целиком и полностью в киностудии, причем по большей части прямо перед камерой.

Каждый фильм снимался «фракциями» (это неправильное употребление слова было в ту пору в ходу и на других голливудских киностудиях, снимавших комедии). Каждый фрагмент обрабатывался и редактировался отдельно, и лишь потом снимался следующий эпизод.

Часто эпизоды дорабатывались, хотя режиссер еще не имел четкого представления о том, какое место они в итоге займут в будущей киноленте. Процесс съемки «фракций» начинался с долгих, но непринужденных совещаний между Чаплином и его самыми верными помощниками.

Они выдвигали и развивали идеи различных гэгов и трюков, а секретарь быстро записывал их — часто простыми закорючками на клочках бумаги.

Важно

Время от времени Чаплин созывал всех актеров и обслуживающий персонал, и самые многообещающие из этих идей сразу же испытывались перед камерой, затем их от дубля к дублю отполировывали и улучшали, а потом снимали заново, уже с учетом всех прошлых огрехов. Процесс этот продолжался до тех пор, пока Чаплин не оставался доволен, но даже тогда он мог позднее вернуться к какому-нибудь эпизоду и переделать его заново.

Работа часто прерывалась, когда Чаплин оставался дома и в одиночестве обдумывал новые идеи.

Ведь на него никто не давил: киностудия у него была своя, штат — постоянный, материалы для съемок фильмов — дешевые.

На съемку «Золотой лихорадки» ушло 170 дней, но в целом период съемок растянулся на 405 дней. «Огни большого города» снимались 179 чистых дней, а общий съемочный период составил 683 дня.

«Огни рампы»

Однако после Второй мировой войны цены взлетели, и профсоюзные ограничения стали более строгими и безусловными.

Больше нельзя было просто так сохранять за собой производственное помещение: в промежутках между съемками фильмов пустующую студию нужно было сдавать в аренду другим компаниям.

В этих новых обстоятельствах «Месье Верду» отсняли за 80 дней, а «Огни рампы» — всего за 59, и даже такой срок на 19 дней превысил изначально запланированный график.

Несмотря на столь радикально изменившийся график работы киностудии, главный принцип — вырастить дерево и обтрясти его — сохранился, хотя теперь все это делалось скорее на бумаге, нежели при помощи камеры и пленки: Чаплин развивал, оттачивал и записывал свои идеи, причем этот процесс был долгим и кропотливым.

Совет

На практике это выливалось в длительные сеансы диктовки секретарю, а затем Чаплин от руки вписывал и/или диктовал поправки в готовый машинописный текст, а это, в свою очередь, приводило к перепечатке и внесению очередных поправок в новый машинописный вариант.

Это был непрекращающийся процесс: Чаплин редко оставался доволен — не в последнюю очередь и собственной работой. Даже в ту пору случались печально знаменитые явления — затягивание рабочего процесса и порабощение секретарей.

Документально подтвержден тот факт, что мимеографическая фирма, бравшаяся отпечатать для Чаплина сценарий, в конце концов отчаялась и отказалась работать с ним. «Нам не нужны ни его сценарий, ни его деньги», — говорилось в извещении о разрыве деловых отношений с режиссером.

Чтобы дать представление о том, что творилось со сценарием «Огней рампы», достаточно описать одну сцену, происходившую дома у Чаплина. Принесли окончательный вариант, и секретарь Ли Кобин с улыбкой вручает его Чаплину. Ну вот и все, долгий и трудный путь завершен.

Все точки над «i» расставлены, Рубикон, можно считать, остался позади. Чаплин принимает сценарий, с довольной улыбкой перелистывает страницы. Разумеется, он знает весь этот текст наизусть. Миссис Кобин не сводит с него глаз, и он зачитывает вслух несколько хорошо знакомых реплик.

А потом вдруг принимается что-то бормотать себе под нос. Мусолит страницы. Все прекрасно. «Кальверо говорит…» Вдруг по его лицу пробегает тень, и у миссис Кобин появляется недоброе предчувствие. «А это что такое? Как это сюда попало? Кальверо. М-м-м… М-м-м. Это какая-то бессмыслица. Ммм-ммм… Нет, черт побери! Нет».

С гримасой отвращения он хватается за карандаш. «Ну, посмотрим». Мисс Кобин бежит за блокнотом. Она готова писать под диктовку.

«Огни рампы»

«И вот…» Но нужные слова не спешат находиться. «М-м-м-м…» Тут Чаплин уже начинает беситься. «К черту!» Он уже выдрал из сценария страницу. Вскоре секретарша уже бегает вокруг него кругами. Потом на пол летят всё новые страницы. Когда расправа закончена и мир восстановлен, от окончательного варианта сценария остались одни клочки. «Придется все это писать заново». «Да, мистер Чаплин».

Ли Кобин была нанята исключительно для этой работы — для рутинного перелопачивания и упорядочения творческих находок Чаплина, и занималась она этим с 13 сентября 1948 года вплоть до 10 сентября 1951 года.

Обратите внимание

Ее никогда не брали в штат, она работала за почасовую оплату и, как правило, четыре дня в неделю — по пятницам, если получалось, Чаплин уже устраивал выходные и удалялся на свой корабль, который назывался «Панацея».

Если применявшийся Чаплином метод — вначале диктовать, а затем вносить поправки — был суровым испытанием для секретарей и мимеографов, то перед историком он ставит очень трудную задачу. В чаплиновском архиве хранится около 4 тысяч страниц машинописного текста, напечатанного миссис Кобин.

Некоторые представляют собой хаотичную мешанину из отдельных сцен, идей и перелицовок — возможно, именно они и были теми страницами, что «летели на пол», когда Чаплин приходил в творческий раж, а затем кто-то подбирал их с пола и бессистемно складывал в стопки.

Другие, более упорядоченные варианты сценариев, на первый взгляд одинаковые, если судить по нумерации страниц и содержанию, при ближайшем рассмотрении обнаруживают обширные расхождения в тексте, причем установить хронологию их создания часто нет ни малейшей возможности.

Очень многие страницы испещрены рукописными исправлениями, которые вносились в ожидании следующего сеанса диктовки. Одни поправки внесены рукой Чаплина, другие сделаны миссис Кобин, иногда — скорописью.

«Огни рампы»

Однако некоторые главные элементы сюжета почти не изменялись от самых ранних черновиков вплоть до окончательной версии фильма.

А именно: то, что Кальверо спасает Терри от попытки самоубийства; поворотный момент в их судьбе, когда Терри, страстно желая помочь Кальверо, вдруг заново обретает способность ходить; между ними, несмотря на большую разницу в возрасте, развивается платонический роман; отношения их резко меняются, когда сначала Кальверо возвращает Терри веру в себя, а затем она помогает ему пробудить в себе прежний талант и самоуважение; романтическое увлечение более молодым человеком, Эрнестом Невиллом, которое Терри силится подавить в себе ради любви к Кальверо.

С самого начала было решено, что в сюжете будет балет, где свою роль получит Кальверо, и что он излечит Терри от истерического страха перед сценой, влепив ей сильную пощечину, после чего она стрелой вылетит на сцену и, станцевав, мгновенно станет звездой. Хотя композиция концовки претерпела множество переделок, Чаплин с самого начала определился с главным: последнее выступление Кальверо перед публикой закончится тем, что он упадет со сцены в барабан и умрет за кулисами.

Важно

Отдельные фразы и эпизоды оставались неизменными в течение всего процесса. Последняя строка в тексте сценария, которая еще несколько раз возникает в фильме, не менялась ни разу в ходе всех черновых переделок: «Она носилась как луч света… как ртуть..! Фееричная! Как Диана, рассыпающая вокруг себя перистые облачка красоты».

Точно так же, хотя долгие диалоги Кальверо с Терри о жизни, смерти, любви, искусстве, театре и публике постоянно то удлинялись, то укорачивались и менялись местами, многие отдельные предложения оставались в неприкосновенности.

Чаплин никогда не скрывал своего удовольствия от удачно написанной фразы, особенно если сочинил ее он сам.

Семейный портрет

Один элемент, который почти без изменений перекочевал из чаплиновских рассказов о танцоре, вчерне написанных еще в 1930-е, в «Историю Кальверо», — это внутренние терзания гениального артиста: его необъяснимому таланту сопутствует глубочайший стыд из-за скромного происхождения и необразованности.

Его неотступно преследует чувство, что ему опасно находиться в обществе, а другие видят в его оборонительном поведении просто чудачество или необщительность. Страх и стыд из-за собственной необразованности и социального происхождения отнюдь не были свойственны реальному Нижинскому — главному прототипу персонажа, придуманного Чаплином.

Нижинский родился в семье танцоров, вообще не знал другого мира, кроме балета, а в 9 лет поступил в лучшую в мире балетную школу при Мариинском театре.

Нет, в комплексах, мучивших комика Кальверо, отразились душевные мучения, преследовавшие в юности самого Чаплина, и воспоминания о том, с каким большим трудом приходилось избавляться от выговора кокни, который в его ранние голливудские годы привлекал к себе нежелательное внимание:

«Огни рампы»

«В юности он мечтал стать музыкантом, но ему не на что было купить хоть какой-нибудь инструмент, чтобы научиться играть. Еще он мечтал стать актером и изображать романтических героев, но он был слишком мал ростом, к тому же выговор выдавал в нем человека малокультурного».

В более ранних, сильно переработанных, но в итоге отвергнутых черновиках первых абзацев «Истории Кальверо» о его отношениях с публикой рассказывалось подробнее:

«Кальверо был скорее актером, чем комиком. Только нужда заставила его обратиться к комедии, которую он очень любил в чужом исполнении, но терпеть не мог выступать в таких ролях сам, потому что для [неразборчиво] комика важно настроиться на один лад с публикой.

А вот это как раз и не удавалось Кальверо, потому что публика внушала Кальверо ужас. Он испытывал к ней какую-то смесь любви с ненавистью. „Зрители хороши, пока остаются твоими рабами, — говорил он. — Но как только вы меняетесь ролями, ты пропал“. Эта антипатия к толпе глубоко засела в его душе.

По сути, он никогда не мог соответствовать [неразборчиво] и [неразборчиво] общества, чьи [неразборчиво] инстинктивно уважал. Он знал, что оно всегда стремится раздавить и проглотить маленького отдельного человека и засосать его в свою серую утробу. Публика — существо грубое, жестокое и вероломное.

Совет

Вот потому-то ему приходилось доводить себя до легкого опьянения, прежде чем выходить ей навстречу».

«Огни рампы»

В 1968 году Чаплин рассказывал Ричарду Мериману: «На сцене я был хорошим комиком — по-своему. В разных представлениях. Но у меня никогда не было раскованности, которая нужна настоящему комику. Непринужденно болтать со зрителями — вот этого я никогда не умел. Мне слишком мешало то, что я был артистом. А артистизм для меня — это некоторая строгость. Да, строгость».

Некоторые элементы самоанализа можно обнаружить в характеристике Кальверо (как и его предшественников — персонажей-танцоров).

Достаточно обратиться к описанию сценического костюма Кальверо в повести «Огни рампы», чтобы увидеть там черты автопортрета: «Их смешил его грим, его усики щеточкой, его маленькая шляпа-котелок, его чересчур тесный фрак, мешковатые штаны и огромные, не по размеру, старые башмаки». Ведь это точь-в-точь костюм чаплиновского Бродяги, хотя в фильме Кальверо появляется уже совсем в другом костюме.

Кальверо мечтал об актерской карьере, о романтических ролях и «в глубине души считал себя величайшим актером из всех живущих».

Сам Чаплин не видел ничего неподобающего в мнении, будто каждый комик мечтает сыграть Гамлета (такое мнение английский комик Эрик Сайкс считал собачьей чушью — «в хорошем комике Гамлета и так больше, чем в любом „нормальном“ актере»).

В повести и в ранних вариантах сценария «Огней рампы» есть довольно длинная сцена, где Кальверо устраивает для Терри подробный критический разбор монолога «Быть или не быть» и сам декламирует его. В законченную версию фильма эта сцена не вошла: Чаплину пришлось дожидаться выхода «Короля в Нью-Йорке» (1954), чтобы произнести этот монолог с экрана.

«Огни рампы»

В отличие от Кальверо, Чаплин никогда не имел склонности к пьянству. Зато такая страсть водилась за его отцом. В последний раз, когда Чаплин видел его, тот выступал в баре-салоне «Три оленя» на Кеннингтон-роуд.

Обратите внимание

А через три недели его увезли в больницу Святого Фомы, где он скончался от водянки.

В повести «Огни рампы» остался отголосок этого события: «В одиннадцать часов вечера в баре-салоне „Белая лошадь“ в Брикстоне Кальверо в самом разгаре судорожного веселья рухнул на пол без сознания, и его отвезли в больницу Святого Фомы».

Мы не знаем, что именно привело к пагубному пристрастию Чарльза Чаплина-старшего — может быть, просто повсеместное присутствие алкоголя в мюзик-холлах и вменявшаяся актерам обязанность изредка выпивать на глазах у зрителей, чтобы те тоже не забывали покупать выпивку? Или та же, что у Кальверо, потребность подстегивать и накачивать себя перед появлением на публике? А может быть, он (опять-таки как Кальверо) заглушал спиртным боль, которую причиняли ему измены жены? В одном можно не сомневаться: в портрет и описание бедствий Кальверо вошло очень многое из биографии Чаплина-старшего. Конечно, Чаплин-отец был не комиком как таковым, а «певцом-изобразителем», то есть он создавал оригинальные и хорошо узнаваемые образы с помощью своих песен, костюмов и игры. Как и сын, он, похоже, обладал талантом сталкивать смешное с серьезным.

Огни большого города

Необыкновенно-чудесное теплое чувство возникает в душе, когда хочется цитировать немое кино. «Огни большого города» — как раз тот случай, когда редкие письменные ремарки говорят больше, чем двадцатиминутные монологи в современных, как будто бы интеллектуальных, фильмах.

— Веди машину аккуратнее!
— А разве я за рулем?

Чаплин, уступающий Китону в грациозности, выигрывает в миловидности. Классические усики, шляпка, трость и неловкие ужимки в который раз вычерчивают образ маленького бродяги.

Он работает уборщиком навоза в зоопарке, спит в переулках, питается в гостях; живет так, как жить непринято, делает то, что делать неприлично. История, вокруг которой накручены сюжетные изгибы, отличается тонким драматизмом.

Впервые на экранах появляется персонаж, страдающий тяжелым недугом. Слепая девушка, продавщица цветов, переворачивает жизнь бродяги.

«Огни» обходятся без примитивных сцен, в которых неполноценный человек бьется в ярости, просит оставить его, обзывает себя обузой. Нет; слепая просто ничего не видит, главный герой просто понимает, что пришло время для решительных действий.

Дополнительные размышления о том, что актеры немого кино были заложниками образа маленького человека, раскрыты в тексте на «Кинооператора». Сейчас они заслуживают внимая, только потому что бродяга разорвал стилистические цепи и с удивительной легкостью смешал внешность пройдохи с душой величественного льва.

История кинематографа насчитывает немало фигур, символизирующих настоящего, непоколебимого мужика, например, полковник Курц, или Ковальски из «Исчезающей точки»; бродяга в котелке в этом же ряду.

Выйти на ринг против крупного парня с непробиваемой мордой, получить и в челюсть, и в висок, ради двадцати двух долларов, которые пообещал возлюбленной – вызывающе благородное дело.

Важно

Интересно, но «Огни большого города» до сих пор популярны, как в России, так и в мире.

Высокие оценки, положительные рецензии на огромных порталах; десятки версий для онлайн-просмотра, тысячи торрент-файлов.

Трудно представить, какой заряд энергетики нужно вложить в картину, чтобы она пронзала сердца зрителей на протяжении ста лет. Сила искусства в чистом виде. Чаплин — гений, правда об этом и так все знают.

Premium WordPress Themes DownloadDownload Nulled WordPress ThemesPremium WordPress Themes DownloadDownload WordPress Themes Freefree download udemy paid coursedownload coolpad firmwareDownload WordPress Themes Freedownload udemy paid course for free