Через 20 с лишним лет…

Муж втайне от жены разводится с ней через 4 месяца после свадьбы. Жена узнает об этом только через 20 с лишним лет

День свадьбы – один из самых счастливых дней в жизни. С другой стороны те, кто прошел через развод, супружескую жизнь считают одним из темных и печальных периодов в своей жизни. Но что может произойти с человеком, который узнал, что его супруг подал на развод через 4 месяца после свадьбы?

59-летняя Кристина Вилла узнала об этом лишь в ноябре прошлого года. Она была замужем за 90-летним Габриелем Вилла более 20 лет. Они познакомились через друзей и решили пожениться в 1994 году в Нью-Йорке. Несмотря на разницу в возрасте, для них это была любовь с первого взгляда.

Кристина и Габриель вели не бедную жизнь, они жили в Париже, Манхэттене, Массачусетсе. У них был дом в Манхэттене на 55-ой Западной улице, стоимость которого оценивается в 1 млн. $.

Обратите внимание

В браке у них родился сын Лоренцо, и, казалось бы, эти годы они провели в любви и гармонии. Но когда Габриель попал в больницу и сделал жене доверенность на принятие решений относительно своего лечения, кое-что прояснилось.

В ноябре прошлого года Кристина получила налоговое оповещение на их дом в Манхэттене, и была шокирована, не увидев там своего имени. Она наняла адвоката, чтобы понять, в чем дело, почему в документах не значиться ее имя, оказалось, что квартира не считалась совместно нажитым имуществом и была оформлена лишь на мужа. Как оказалось позже, уже бывшего мужа!

Через 4 месяца после свадьбы, Габриель тайно развелся с женой по законам Доминиканской республики. Кристина считает, что он совершил этот шаг, чтобы защитить свои активы. Он все подстроил, а причиной для развода была названа «несовместимость характеров»

Кристина сказала в интервью Нью-Йорк пост – «Теперь я понимаю, что проведенные вместе минуты счастья и моменты печали на самом деле не имели для него значения, он, оформить развод в Доминиканской республике, значит, он не доверял мне. Это невыносимо больно»

Она считает, что Габриель хочет передать недвижимость своей дочери от другого брака – Марии. Сегодня Кристина подала в суд на своего мужа, чтобы аннулировать развод.

Она говорит, что, скорее всего, развод не был легальным, так как по законам Доминиканской республики необходимо присутствие сторон, но ни одного из супругов там не было, а также не было опубликовано в газете специального закона, опять же согласно закону о разводе этой республики.

Тем не менее, не смотря на подлое предательство со стороны любимого, Кристина не держит на него зла. «Это было прекрасно, до сих пор моя любовь к нему жива. Габриель очень харизматичный, он сильный, умный и очень милый. Я думаю, что была любящей матерью и заботливой женой для своих мужчин»

Что происходит с людьми в период от 20 до 30 лет

Экология жизни. Люди: Многочисленные исследования, которые проводились в разных странах мира, говорят о том, что в возрасте от двадцати до тридцати лет жить становится легче. Но большинство перемен, которые происходят в этот период, связаны с обязательствами, которые необходимо начать брать на себя.

Многочисленные исследования, которые проводились в разных странах мира, говорят о том, что в возрасте от двадцати до тридцати лет жить становится легче. Но большинство перемен, которые происходят в этот период, связаны с обязательствами, которые необходимо начать брать на себя.

Публикуем отрывок из бестселлера «Важные годы» американского психолога Мэг Джей, в котором она описывает, что происходит с личностью в это время и подтверждает эти перемены жизненным примером.

На протяжении многих лет ученые, изучающие развитие личности, ведут оживленные дискуссии по поводу того, меняются ли люди после тридцати. Многочисленные исследования показали, что вообще-то мы не меняемся. После тридцати наши мысли, чувства и поступки невероятно устойчивы. Экстраверт остается экстравертом; человек добросовестный — таким же добросовестным.

Тем не менее в отношении того, в какой именно степени люди не меняются, существуют разногласия. Одни исследователи утверждают, что «за исключением случаев вмешательства извне и трагических событий, после тридцати лет личностные качества остаются, по существу, неизменными».

Важно

Другие настроены более оптимистично, оставляя человеку шанс измениться, хотя и незначительно. Но независимо от того, можем ли мы меняться после тридцати хотя бы немного или нет, все участники дискуссий пришли к выводу, о котором клинические психологи знают уже давно: в возрасте от двадцати до тридцати лет личность человека меняется в гораздо большей степени, чем в любой период до или после.

В средствах массовой информации юность подается как шанс

стать новым человеком

Это очень важный вывод, поскольку общепринятая точка зрения гласит, что личностные качества формируются в детстве и юности. У иезуитов есть такой афоризм: «Дайте мне ребенка до семи лет — и я сделаю из него человека». Согласно теории Фрейда, развитие личности завершается в период полового созревания.

А в средствах массовой информации юность подается как шанс стать новым человеком.

Клиническим психологам известно, что из всех этапов жизненного пути возраст от двадцати до тридцати лет — лучший для того, чтобы измениться.

Мне приходилось видеть, как эти молодые люди переходят от социальной тревоги к социальной уверенности или преодолевают последствия несчастливого детства за относительно короткий промежуток времени.

А поскольку такие изменения происходят как раз в тот период, когда делается выбор в плане долгосрочной карьеры и отношений, жизнь этих юношей и девушек может сложиться совсем по-другому. В возрасте от двадцати до тридцати лет человек и его личность больше всего готовы к трансформации.

Однажды я была научным руководителем студентки психологического факультета, которая заявила, что ей не нравится работать с молодыми людьми от двадцати до тридцати лет. Она пояснила это тем, что общаясь со старшим поколением, чувствует себя врачом, осматривающим больных, — как будто ее работа заключается в том, чтобы обнаружить сбой в жизни человека и найти решение проблемы.

Она считала, что изучает своего рода смертельные случаи, выявляя проблемы, приводящие к разводам, неудачам в карьере и другим личным трагедиям. Когда эта студентка работала с двадцати-тридцатилетними, у нее возникало больше трудностей.

Она беспокоилась о том, что может сделать их лучше или хуже. Она говорила, что чувствует, будто «на кону стоит нечто большее».

Возможно, она не понимала чего-то в терапии людей старшего возраста, но была права в одном: возраст от двадцати до тридцати — это не время для анализа причин произошедшего. Жизнь продолжается. Еще не поздно что-то изменить.

Сэм узнал о разводе родителей в воскресенье утром, за тарелкой хлопьев. В то время ему было двенадцать, и через две недели он собирался на учебу в седьмой класс. Мама объяснила ему, что купила дом на той же улице, и пообещала, что он будет жить, как и раньше, но только на два дома. Пытаясь подбодрить сына, она попросила его помочь с переездом.

Совет

Ей казалось, что ребенку его возраста должно быть интересно перевозить вещи на тележке из одного дома в другой. Теперь Сэм пришел к такому горькому выводу: «Моя мама слишком вовлекла меня в процесс и позволила мне получить от него слишком большое удовольствие».

Он чувствовал себя обманутым. Каждый из родителей хотел быть частью жизни Сэма, поэтому, когда начался учебный год, мальчик через день жил то в одном, то в другом доме. Утром он складывал в рюкзак те вещи и книги, которые могли понадобиться ему в этот день и часть следующего.

Наутро он просыпался и делал все это снова. На протяжении шести лет единственное, что оставалось в его жизни неизменным, — это беспокойство о том, что он что-то забыл, и злость из-за того, что ему приходится метаться туда-сюда.

По мнению Сэма, «дурацкий принцип “через день” отвечал интересам родителей, а не его». Для родителей это был способ отрицать тот факт, что их жизнь действительно изменилась, а об остальных они не сильно задумывались, особенно о Сэме.

Сэм начал ходить на сеансы психотерапии потому, что с момента развода родителей он постоянно испытывал чувство тревоги и гнева.

Он рассчитывал, что со временем ему станет лучше, а я знала, что на разговорах о прошлом далеко не уедешь.

Я решила, что необходимо направить наше с Сэмом внимание на его настоящее, с которым, как оказалось, у него тоже проблемы. Каждый раз на сеанс Сэм приходил с рюкзаком.

Там было немного одежды и, может, даже зубная щетка, поскольку Сэм никогда не знал, где будет ночевать и где вообще его дом. Он сказал, что живет в пяти разных местах. Формально он жил в доме матери и отчима, но часто ночевал у друзей, особенно если после вечеринки было проще остаться в том районе города.

Резюме Сэма было таким же неупорядоченным, как и его жизнь с ночевками в разных местах. После окончания колледжа он менял работу почти ежегодно. В тот период, когда Сэм ходил ко мне на сеансы, он был «беззаботным безработным». Предполагалось, что он должен получать удовольствие от жизни, живя на пособие по безработице.

Однако его существование становилось все менее беззаботным. Сэм жаловался на жизнь «без определенной работы». Ему больше не нравилось ходить на вечеринки, как раньше.

Он с таким волнением ждал вопроса «Чем ты занимаешься?», что выпивал пару глотков ликера, прежде чем выйти из дома в пятницу или субботу вечером.

Когда на вечеринках заходил разговор о работе, Сэм смущался и уходил выпить что-нибудь покрепче.

Обратите внимание

Мы с Сэмом поговорили об исследовании Pew Research Center, по результатам которого были сделаны выводы, противоположные тому, в чем нас пытаются убедить фильмы и блоги: те молодые люди от двадцати до тридцати лет, у кого есть работа, более счастливы по сравнению с теми, у кого ее нет.

Я порекомендовала Сэму, чтобы помимо посещения сеансов психотерапии он нашел работу и место для постоянного проживания.

После этих слов скептицизм быстро вернулся, а Сэм сказал, что скучная работа только усугубит ситуацию, а ответственность за квартиру прибавит ему лишней головной боли.

А еще он заявил, что стабильная работа и квартира, о которой он должен заботиться, — это последнее, что ему нужно. Сэм был неправ.

Цели, которые вы ставите перед собой сейчас, определяют то, кем вы будете в возрасте от тридцати до сорока лет и старше

Многочисленные исследования, которые проводились в разных странах мира, говорят о том, что в возрасте от двадцати до тридцати лет жить становится легче.

Мы становимся эмоционально устойчивее и не так болезненно переносим превратности судьбы. Мы становимся более ответственными и социально грамотными.

Мы охотнее принимаем жизнь такой, какая она есть, и готовы сотрудничать с другими людьми.

В целом мы превращаемся в людей, более довольных жизнью и уверенных в себе, а также меньше испытываем, как сказал Сэм, чувство тревоги и гнева. Однако такие изменения происходят не с каждым человеком. Сэм не мог просто ждать, что ему станет лучше, и дальше скитаясь с рюкзаком на спине.

По утверждению психологов, в возрасте от двадцати до тридцати лет положительные изменения личности происходят благодаря способности «продолжать жить и двигаться дальше».

Попытки избежать взрослой жизни не помогут почувствовать себя лучше; это может произойти только благодаря инвестициям во взрослую жизнь.

Важно

Двадцать с лишним лет — это период, когда мы переходим от учебы к работе, от случайных связей к настоящим отношениям или, как в случае Сэма, от ночевок на чужих диванах к своей квартире.

Большинство подобных перемен требует, чтобы мы взяли на себя взрослые обязательства (перед руководителями, партнерами, арендодателями, соседями по комнате). Эти обязательства коренным образом меняют как наше положение в обществе, так и то, кто мы есть на самом деле.

Инвестиции в любовь и работу запускают процесс созревания личности.

Статус сотрудника компании или успешного партнера способствует ее трансформации, а постоянное проживание на одном месте помогает вести более размеренный образ жизни.

Напротив, юноши и девушки двадцати с лишним лет, которые не стремятся жить полной жизнью и двигаться дальше, испытывают такие чувства, как подавленность, гнев и отчужденность.

Существует множество способов взять на себя такие обязательства перед окружающим миром. В двадцать с лишним лет порой приходится мириться с тем, что означает быть остепенившимся или успешным. Большая любовь или работа, которой вы будете гордиться, — такая цель может показаться труднодостижимой, но мы становимся счастливее, просто двигаясь в этом направлении.

Молодым людям после двадцати, которые добиваются пусть незначительных, но успехов в работе или более-менее устойчивого финансового положения, в большей степени свойственны такие качества, как уверенность в себе, позитивный настрой и ответственность. Уже само наличие целей способно сделать нас счастливее и увереннее в себе — как сейчас, так и впоследствии.

Во время одного из исследований, объектом которого стали молодые люди с момента окончания колледжа и до тридцати с лишним лет, было установлено, что активная постановка целей в возрасте от двадцати до тридцати лет способствует повышению целеустремленности, мастерства, умения действовать и благосостояния в возрасте от тридцати до сорока лет.

Наши цели показывают, кто мы есть и кем хотим стать. Они говорят о том, как мы организуем свою жизнь. Цели называют структурными элементами личности взрослого человека, поэтому стоит обратить особое внимание на следующее: цели, которые вы ставите перед собой сейчас, определяют то, кем вы будете в возрасте от тридцати до сорока лет и старше.

Обязательства перед другими людьми вне работы тоже способствуют переменам и благополучию. По результатам исследований, которые проводились в США и Европе, было установлено, что формирование устойчивых отношений помогает молодым людям двадцати с лишним лет чувствовать себя увереннее и ответственнее, независимо от того, будут ли эти отношения развиваться или нет.

Совет

Устойчивые отношения снижают уровень социальной тревоги и подавленности, поскольку позволяют нам чувствовать себя менее одинокими и дают возможность отработать навыки межличностного общения. Мы учимся управлять эмоциями и решать конфликты.

Отношения с возлюбленными помогают нам найти новые способы подготовиться к жизни в мире взрослых.

А в те дни, когда нам становится действительно трудно пережить происходящее, они могут стать источником уверенности и более надежным убежищем, чем то, которое мы можем найти у своих родителей.

У тех, кто ведет одинокий образ жизни в двадцать с лишним лет,

к тридцати годам существенно падает самооценка

Хотя средства массовой информации превозносят холостяцкую жизнь, на самом деле мало приятного в том, чтобы остаться одному в двадцать с лишним лет.

В ходе исследования, в рамках которого анализировалась жизнь молодых людей в период от немногим более двадцати до почти тридцати лет, выяснилось, что 80 процентов одиночек (юношей и девушек, которые ходили на свидания и заводили случайные связи, но не брали на себя серьезных обязательств) недовольны такой жизнью и только 10 процентов действительно не хотят иметь партнеров.

Постоянное отсутствие пары способно губительно сказаться на жизни мужчин, поскольку у тех, кто ведет одинокий образ жизни в двадцать с лишним лет, к тридцати годам существенно падает самооценка.

Сэм понимал все наоборот. Он считал, что не может стать частью окружающего мира, пока не почувствует себя взрослым человеком, но на самом деле нельзя почувствовать себя взрослым, не приобщившись к их миру.

Сэму казалось, что реальный мир лишь усугубит его проблемы, но для того чтобы избавиться от чувства тревоги и гнева в двадцать или даже в тридцать с лишним лет, существовал только один надежный способ: поставить цели и взять на себя определенные обязательства.

Сэм занялся поиском квартиры. До этого он снимал их на непродолжительный период. На протяжении нескольких месяцев он чувствовал себя спокойнее, но затем снова начинал собирать рюкзак. Сэм не видел никакой необходимости в наличии постоянного места жительства, пока не осознал, что больше всего на свете хочет завести собаку.

Когда Сэм нашел квартиру и купил собаку, он вернулся к жизни. Необходимость ухаживать за ней и выгуливать придала жизни Сэма тот ритм, которого в ней не хватало. Во время сеансов он рассказывал забавные истории о своей собаке и показывал фотографии.

Светлана Алексиевич: Чернобыль заставит людей выйти из этого летаргического сна

bp21

В белорусском обществе не происходит глубокого осмысления чернобыльской трагедии и ее уроков, поскольку политика властей нацелена на замалчивание и стирание из памяти Чернобыля и его последствий, считает писательница.

Известная белорусская писательница в интервью «Немецкой волне» рассуждает о восприятии и осознании белорусским обществом Чернобыльской трагедии, ее последствий и уроков.

— Оглядываясь назад, прошло уже больше 20 лет. Как бы Вы определили, чем стал Чернобыль для белорусского общества?

— Я думаю, что Чернобыль для белорусов – это трагедия, которая будет жить столько, сколько будут жить радиоактивные элементы с самым большим периодом полураспада. Мою книгу «Чернобыльская молитва» я писала для того, чтобы сохранилась память — первые дни трагедии, как ее восприняли, что с нами происходило.

Мне казалось, то, что случилось, заставит людей выйти из этого летаргического сна, в котором находится постсоветское общество. Что люди задумаются о свободе, ответственности перед жизнью своих детей, перед своей собственной жизнью. Страшная цена будет заплачена за такое прозрение, но оно все-таки наступит.

Но вот сегодня, через 20 с лишним лет я могу сказать, что мы теряем людей, теряем здоровье нации, здоровье детей, генетический фонд, но покорность, которая есть в моем народе, осталась. Эта страшная катастрофа все равно не разбудила людей, не заставила их задуматься о своей жизни. Белорусы все также покорны течению жизни, обстоятельствам, тоталитарной власти.

Обратите внимание

Я даже не знаю, когда мы способны будем об этом серьезно говорить. Большая ответственность лежит и на интеллектуалах – мы говорим все эти 20 лет о чем угодно, только не о Чернобыле. Не говорим об этой проблеме так, как должны были бы говорить. Чернобыль навсегда останется в истории человечества, и это тот текст, с которым мы могли бы войти в мировую культуры, но мы этого не сделали.

— Как Вы оцениваете политику белорусских властей по чернобыльскому вопросу?

— Я думаю, что любая авторитарная власть, тем более, нищая власть (в Беларуси же нет ни нефти, ни газа, как в Венесуэле), ведет себя так. Если раньше люди получали паек – в смысле довольствия материального, то теперь это паек в смысле правды.

Общество ведь не знает, что с ним произошло на самом деле, наоборот, весь механизм государства работает на забвение, на то, чтобы о произошедшем забыли. Ведь если люди не забудут, то будут задавать вопросы — почему нас не защищают, почему у нас бедные клиники, почему наших детей надо лечить за границей.

Сидел в тюрьме, а теперь живет не в Беларуси профессор Юрий Бандажевский, который занимался исследованиями последствий аварии.

Умер, буквально разбив сердце об эту государственную глухоту, профессор Василий Нестеренко, который пытался как-то повлиять на государственную политику по чернобыльской проблеме – хотя бы собрать банк данных и внушить людям, что надо защищаться.

Разгромлен благотворительный фонд «Детям Чернобыля» Геннадия Грушевого, который много сделал для того, чтобы белорусские дети проходили лечение за границей. То есть, все это уничтожено.

Что касается европейских гуманитарных инициатив, они тоже постепенно выдыхаются, устают биться об стену государственного равнодушия, когда у них берут деньги на таможне за то, что из-за рубежа везут в Беларусь лекарства и оборудование.

— Вы уже говорили о безразличии белорусов, апатии. Все-таки, происходят ли в обществе какие-то процессы осмысления этой трагедии?

— Государство включило все механизмы забвения. Вот, например, моя книга вышла в 23 странах мира — но только не на родине. Она там даже признана «вредной» книгой. Далее, призыв власти — люди, возвращайтесь обратно в чернобыльскую зону и живите там. Я считаю, что это очень безответственно, и общество на все это не реагирует.

Молчание, отсутствие гражданского сопротивления лично для меня как для художника – это поражение. И действительно трудно набираться мужества, чтобы верить, что-то делать и писать. Я не знаю, почему люди сегодня не замечают такое огромное количество вещей, которые должны были бы изменить нас.

Я думаю, это не только страх перед властью. Об этом равнодушии общества к самому себе говорить можно много. Чернобыль – это одна из тем, на которую мы просто закрыли глаза и думаем, что спрятались, что нас пронесет. На самом деле, нам придется за это отвечать.

Беседовала Марина Никитич

Горбачев: «Общество выходит из состояния прозябания»

Даже через 20 с лишним лет после распада Советского Союза бывшего лидера страны Михаила Горбачева вряд ли можно назвать человеком, окончательно ушедшим с политической сцены.

Он принимает активное участие в общественной жизни страны, обращает внимание власти на проблемы и критикует стиль правления Владимира Путина.

Наш корреспондент Александр Шашков встретился с Михаилом Сергеевичем в Москве, чтобы поговорить о прошедших выборах, переменах в обществе и политическом будущем России.

Александр Шашков: Михаил Сергеевич, прошли выборы президента, и теперь уже ясно, что Владимир Путин и Дмитрий Медведев через два месяца поменяются местами. Как вам показалась предвыборная кампания, что вы думаете об итогах этих выборов?

Михаил Горбачев:

Я думаю, что нынешние выборы от предшествовавших отличает то, что уже в ходе предвыборной кампании обнаружилось, что общество выходит из состояния, я бы сказал, прозябания. Народ начинает участвовать в формировании повестки дня и премьер-министра, будущего президента, и думской. Не снимается вопрос о серьезном изменении, демократизации, и, вообще, кардинальных изменениях в лучшую сторону всей избирательной системы. Потому что раньше, и это вызывало мою реакцию не раз, эту систему изменяли так, что она становилась все хуже и хуже, и отталкивала человека, и выталкивала человека из избирательного процесса. Сейчас наоборот. И вот уже Дмитрий Анатольевич, используя свои, так сказать, последние возможности, вносит предложения, поставив вопрос о проведении конституционного собрания, для того, чтобы вмешаться в это конституционное положение, и, с учетом того, что проявилось, с учетом требований, которые прозвучали от народа, от избирателей, улучшить эти документы. Я надеюсь, что это не так просто будет.

– Как Вы считаете, Дмитрию Анатольевичу удастся это, он успеет провести эти изменения?

– Нет, наверное, нет, все-таки. Потому что мы не имеем даже опыта проведения этого собрания. Есть конституционные положения, записанные в конституции. Но как делать и что? Что делать, будет ясно уже, оно вырисовывается. Нам нужно будет восстановить статус выборов губернаторов. Вот будут губернаторы не назначенные, а избранные, они не дадут покоя уже властям тоже, и свою позицию будут отстаивать. Да, труднее с ними будет договариваться. У них появится уверенность, политическая независимость, но это то, что нам нужно, откровенно говоря. Народ нам доверяет, нас избирает, а мы народу не доверяем. Раз он хочет, раз он так ставит вопрос, значит, он уже созрел, чтобы так действовать. И это хорошо.

– Как Вы думаете, новый президент продолжит линию нынешнего президента на демократизацию, на реформу нынешней политической системы страны?

– Я думаю, что уже на эту тему сам президент новоизбранный – я думаю, так уже можно сказать – не раз уже подчеркнул, что все эти вопросы избирательной кампании и избирательного законодательства, вообще процессы политические, все это будет занимать большое место в его деятельности. И уж, по крайней мере, он это провозглашает. Хотя, нет-нет, да вдруг и говорит: «Ну, тем не менее, нужно сначала экономикой….(заняться)». Не с начала! Я должен сказать, сегодня таков масштаб перемен, которые он изложил и донес до нас – если это не имитация, а мы должны воспринимать президента серьезно – то для того, чтобы выполнить, нужна очень серьезная работа исполнительной, законодательной власти и граждан, всего общества.Я, отвечая на вопрос, прямо скажу: даже если бы он не хотел уже возвращаться к этим вопросам и действовать по старинке, даже если бы он захотел – не получится. Больше того, я думаю, что вопрос встанет, и вскоре встанет, о том, что вскоре нужно и новый парламент избирать, потому что мы знаем, в каких условиях это происходило и как это делалось там. Для того чтобы иметь активный, действующий парламент, эффективный парламент, нужен новый парламент, прямо скажу.

– Михаил Сергеевич, давайте вернемся немного назад, в прошлое. Дмитрий Медведев заканчивает свой президентский срок. Чем вам запомнились прошедшие четыре года?

– Я скажу в общем. Я думаю – это перспективный человек, но ему не хватило опыта, для того, чтобы его накопить. Он как то в разговоре сказал: «Слушайте, у меня впереди еще годы!» Значит, он собирается. Если это так, то да. Но я думаю, он мог бы с большей пользой, с большей решительностью действовать, и это бы его выше бы поставило, чем он сейчас находится. Тут жаловаться ему не на кого, кроме, как на себя. И я думаю, этот урок он должен сделать.

– Кто из кандидатов в президенты, из политиков, участвовавших в выборах, вызывает у вас большую симпатию?

– Мне понравился, может быть потому, что другие уже надоели, мне понравился Прохоров. Свежая мысль, неизбитые попытки представить свою картину… ну и у него же за плечами большой опыт в бизнесе. Так что с этой точки зрения, это уже новое поколение. И он мне интересен этим. Но я думаю, всем – и ему в том числе – еще надо многое и многое освоить. А самое главное, и это одна из задач реформирования избирательной системы, чтобы она у нас позволяла новым людям выходить. А для этого сейчас нужна конкуренция, открытость. И это сегодня вопрос вопросов.

– Большое спасибо, Михаил Сергеевич.

Важно

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

TweetМихаил Горбачев с премией «Грэмми» за озвучивание музыкальной сказки Сергея Прокофьева «Петя и волк»© AFP / Brendan Smialowski/Getty Images

Агрегатор новостей 24СМИ